Человек в коричневом костюме. Тайна замка Чимниз. Убийство Роджера Экройда - [206]

Пуаро ласково мне улыбнулся.

— Как вы сообразительны! Нет, он не был задержан в Ливерпуле. Инспектору Рэглану очень не хотелось помещать эту заметку, тем более что я не дал ему никаких объяснений. Но я убедил его, что последствия ее будут очень важны, и он уступил мне, сложив с себя всякую ответственность.

Я уставился на Пуаро. Он улыбнулся.

— Не понимаю, — сказал я, — что это вам даст?

— Не вредно иногда прибегать к услугам серых клеточек, — серьезно ответил Пуаро. Он встал и подошел к моему рабочему столу. — Так вы, оказывается, любитель механики, — сказал он, осмотрев весь этот хаос.

У каждого человека есть свой конек. Я тут же продемонстрировал Пуаро мой самодельный радиоприемник. Ободренный его вниманием, я показал ему еще некоторые из моих изобретений — пустячки, но полезные в хозяйстве.

— Нет, решительно вы по призванию не врач, а изобретатель, — сказал Пуаро. — Но я слышу звонок — пришла ваша пациентка. Пойдемте в приемную.

Остатки былой красоты этой женщины уже поразили меня однажды. В то утро я был поражен снова. Высокая, прямая, одетая просто, во все черное, она держалась, как всегда, с достоинством; большие темные глаза ее блестели, обычно бледные щеки были покрыты румянцем. Да, несомненно в юности она была на редкость хороша.

— Доброе утро, мадемуазель, — сказал Пуаро. — Присядьте, пожалуйста. Доктор Шеппард был так любезен, что уступил мне свою приемную для небольшой беседы с вами.

Мисс Рассэл села, сохраняя невозмутимость. Если она и ощущала некоторую тревогу, это никак не проявлялось внешне.

— Все это, знаете ли, как-то странно, — сказала она.

— Мисс Рассэл, я должен вам кое-что сообщить!

— Вот как?

— Чарлз Кент арестован в Ливерпуле.

На ее лице не дрогнул ни единый мускул. Она только чуть пошире открыла глаза и с легким вызовом спросила:

— Ну и что?

И вот тут-то я понял, почему мне показалось, что, Чарлз Кент кого-то напоминает своей вызывающей манерой держаться. Два голоса — один грубый, хриплый, другой старательно благовоспитанный — обладали загадочно-одинаковым тембром и интонацией. В тот вечер у ворот «Папоротников» незнакомец напомнил мне мисс Рассэл. Потрясенный, я поглядел на Пуаро, и он чуть заметно кивнул мне, а в ответ на вопрос мисс Рассэл развел руками — типично французский жест.

— Я подумал, что это может вас заинтересовать. Только и всего.

— С какой стати? Кто он такой, этот Кент?

— Это, мадемуазель, тот человек, который был в «Папоротниках» в вечер убийства.

— Неужели?

— На его счастье, у него алиби. Без пятнадцати десять он был в пивной за милю отсюда.

— Повезло ему, — заметила мисс Рассэл.

— Но мы пока не знаем, зачем и к кому он приходил в «Папоротники».

— В этом я, к сожалению, ничем вам помочь не могу. Я ничего не слышала об этом посещении. Если это все… — Она хотела подняться, но Пуаро удержал ее:

— Нет, еще не все. Сегодня утром выяснилось, что мистер Экройд был убит не без четверти десять, а раньше: в промежутке между без десяти девять, когда доктор Шеппард покинул его, и без пятнадцати десять.

Я увидел, как кровь отлила от ее лица, она покачнулась.

— Но мисс Экройд говорила… мисс Экройд говорила…

— Мисс Экройд призналась, что она лгала. В этот вечер она не заходила в кабинет.

— И значит?

— И значит, возможно, что Чарлз Кент — именно тот, кого мы ищем. Он был в «Папоротниках». Неизвестно, что он там делал…

— Я могу сказать, что он там делал. Он не трогал мистера Экройда, он даже к кабинету не подходил. Это не он! — Железное самообладание было сломлено. Ужас и отчаяние были написаны на ее лице. — Мосье Пуаро! Мосье Пуаро, поверьте мне!

Пуаро встал и ласково погладил ее по плечу.

— Ну, конечно, конечно. Я верю. Но мне надо было заставить вас говорить, понимаете?

Она посмотрела на него с недоверием.

— А это правда — то, что вы сказали?

— То, что Чарлза Кента подозревают в убийстве? Да, это верно. И вы одна можете спасти его, рассказав, зачем он приезжал в «Папоротники».

— Он приходил ко мне, — тихо и быстро заговорила она. — Я вышла к нему… в…

— В беседку, я знаю.

— Откуда?

— Мадемуазель, Эркюль Пуаро обязан знать все. Я знаю также, что вы выходили еще раньше и оставили в беседке записку, назначив время свидания.

— Да. Когда он написал, что ему надо меня видеть, я побоялась встретиться с ним в доме и в своем ответе предложила прийти в беседку. Потом, опасаясь, как бы он не ушел, не дождавшись меня, оставила там записку, что приду в десять минут десятого. Я вышла с запиской через стеклянную дверь гостиной, чтобы кто-нибудь из прислуги не заметил меня, а возвращаясь, встретилась с доктором Шеппардом и испугалась, что ему может показаться странным, почему я так спешила, запыхалась… — Она умолкла.

— Продолжайте, — сказал Пуаро. — Вы встретились с Кентом в десять минут десятого. О чем вы говорили?

— Мне трудно… Видите ли…

— Мадемуазель, — прервал ее Пуаро, — мне необходимо знать всю правду. Обещаю вам, что все сказанное здесь останется между нами. Я отвечаю и за доктора Шеппарда. Я помогу вам: Кент — ваш сын?

Она кивнула. Ее щеки вспыхнули.

— Об этом никто не знает. Это случилось давно, очень давно… в Кенте. Я не была замужем…