Человек в движении - [109]

Да, мне пришлось нелегко. Но если взглянуть на все это в плане становления личности, того опыта, который мне удалось приобрести в жизни, мне представляется, что благодаря этому несчастью я стал намного богаче духовно, сильнее. Думаю, что окрепнуть духом меня заставила необходимость постоянно проявлять характер. А ведь в этом-то и заключается вся суть жизни. И сейчас, с легкостью толкая колеса на этом шоссе и приближаясь к Уильямс-Лейку, я мысленным взором окидывал все те места, где нам довелось побывать, вспоминал, что нам удалось совершить, а что лишь осталось в мечтах. И я знал, что все это я ни за что не променяю на возможность пользоваться ногами.

Конечно же, я бы предпочел обладать и тем и другим. Мне и по сей день снятся сны, будто я бегу, иногда в скобах, а иной раз просто на своих двоих. Вероятно, я их буду видеть до конца жизни. Но все равно ни на какую сделку я бы не пошел.

Чтобы добраться в Уильямс-Лейк из Куэснела, приходится миновать ответвление дороги на Блю-Лейк (Голубое озеро), где находился дом моей бабушки. Как по-вашему, мог я вот так взять и проехать мимо? Ясное дело, не мог. Когда я был ребенком, то частенько оставался там поиграть. А после аварии этот дом стал моим убежищем. Вам нужно самим взглянуть на это место, чтобы убедиться, до чего же там красиво. А какой там чистый и свежий воздух! Я должен был показать все это Аманде. Вот мы и решили смыться туда на ночевку. Мы — это Аманда, Дон, Рико, Майк и я.

А на следующее утро мы въехали в Уильямс-Лейк.

Слов нет, чтобы все это описать: кругом — целое море из желтых лент и воздушных шаров, а народу столько, словно все жители Уильямс-Лейка — мужчины, женщины и дети — вышли на улицы, столпились на «Стампиде» — стадионе для состязания ковбоев, где должна была состояться официальная церемония, — или набились в спортивный зал местной школы, где нас ждал официальный банкет. Уильямс-Лейк приветствовал не одного местного паренька, который возвращался домой, а сразу двоих. Этот день был для Дона таким же знаменательным, как и для меня. Все эти два года он, словно тень, сопровождал меня в пути и, будучи скромным от природы, старался все время оставаться незаметным. Я знаю, что временами ему хотелось расстаться с нами, равно как и то, что только благодаря своей верности ко мне он сумел преодолеть эти периоды отчуждения. Но так или иначе, для него этот день тоже был возвращением домой, где его ждали друзья и заслуженные слова признательности. Я искренне радовался за него и гордился тем, что он мой друг.

Мы сделали остановку на один день, чтобы передохнуть в доме на Пиджн-стрит, битком набитом родственниками и старыми друзьями, потом провели еще один день на Голубом озере с членами моей семьи и в компании Тима и Ли, которые встретили нас на границе провинции и были с нами весь остаток пути. Отчуждение между мной и Тимом таяло на глазах. Теперь я знал, что сдержал данное ему слово: раз мы это дело затеяли вместе, то вместе его и закончим. И от этой мысли мне стало легче на душе.

Где бы мы ни оказались, повсюду нас окружали толпы народа, а деньги стекались к нам ручьем. Единственное, что меня теперь беспокоило, — лишь бы не случилось никаких неприятностей на оставшемся отрезке пути. Искушение поставить окончательную точку давало себя знать, но и турне диктовало свои условия.

«Только не расслабляться, — твердил я членам моей команды. — Главное сейчас — избегать досадных ошибок. Нельзя упускать из виду ни малейших деталей. Никаких «авось пронесет». Мы так близки к цели. Так давайте же постараемся ничего не испортить».

Каждый день мы встречали какого-нибудь инвалида на коляске, который либо сумел победить свой недуг, либо, будь то мужчина или женщина, изо всех сил к этому стремился. Нам встретился инвалид-колясочник, который вел хозяйство на собственной ферме. Парикмахеры, борцы, танцовщицы стриптиза, религиозные деятели, пловцы, музыканты рок-групп, учащиеся школ — все без исключения демонстрировали нам свое участие.

Профессиональные певцы сочиняли о нас песни и исполняли их. Композиторы-самоучки скулили или хрипели, напевая свои песни на портативные магнитофоны. Песни, записанные на пластинки или на кассеты, стихи, начертанные на огромных полотнищах бумаги, — все это обильным потоком валило в штаб-квартиру нашего турне. Детишки выгуливали собак, подстригали лужайки, мыли машины, скакали через скакалку, собирали бумагу, бутылки и жестяные банки… а одна маленькая девочка из Ванкувера устроила во дворе своего дома представление перед соседями, эдакий марафон на горке для соскальзывания, когда за каждую попытку они должны были заплатить по принципу «кто больше», и так каталась до тех пор, пока ее не затошнило.

Отдельные суммы благотворительных пожертвований прямо-таки ошеломляли: 230 тысяч долларов собрали жители Принс-Джорджа и прилегающих районов; 70 тысяч поступили из Куэснела, городка в Британской Колумбии с населением всего 20 тысяч человек. А в окрестностях Уильямс-Лейка, где сами жители с оптимизмом надеялись, что городок с населением 22 тысячи человек сподобится набрать 100 тысяч долларов, они сумели сколотить сумму в 175 тысяч, да и то когда мы оттуда уезжали, деньги все продолжали поступать. Люди поистине откликнулись на наш призыв.