Человек в движении - [104]
Журналисты кружили вокруг меня, словно акулы, и мы предприняли дополнительные меры предосторожности, чтобы не допустить никаких неосмотрительных высказываний, а также фотографий или интервью, до тех пор пока не выяснится, что же в самом деле со мной происходит.
Воспаление мочевого пузыря — такой диагноз вынесли врачи больницы. Лечение: антибиотики и покой. Вот вам и счастливое рождество!
У нас была настоящая рождественская елка, мы получили множество разнообразных подарков от знакомых и незнакомых людей, тонны писем, а еще нас ждал сказочный обед, приготовленный Нэнси и Амандой, который был устроен в самой большой хижине мотеля, — дополнительные стулья пришлось принести из других хижин. Потом все схватились за телефоны и начали звонить домой. Все было устроено просто великолепно, но я не мог наслаждаться праздником из-за этого проклятого воспаления. Новый год у нас прошел тоже спокойно — ребята из моей команды отправились на танцы в ближайший кэрлинг-клуб в Тэррас-Бей, а мы с Амандой остались в отеле — решили посмотреть новогоднюю программу по телевизору, наедине предаться воспоминаниям обо всем, что уготовила нам судьба.
О да, чего-чего, а бед на нашу долю выпало немало. Временами мы просто не знали, как долго все это может продолжаться — и вообще, сможем ли мы одолеть этот этап. Местность здесь была холмистая, и мне приходилось крутить колеса при двадцатиградусном морозе. Но теперь, сидя здесь, мы знали, что Фонд Наследия достиг уровня в 5 миллионов долларов, что наш призыв к людям начинал пробиваться к их сердцам, — и еще мы знали, что следующее рождество и Новый год мы будем встречать в собственном доме, в привычной обстановке, где у нас начнется новая, совместная жизнь.
Попробуйте-ка после всего этого представить себе лучшую новогоднюю ночь.
В Онтарио нас ждало еще одно важное событие — для меня оно имело особый смысл, и я надеялся обойтись без лишней шумихи, чтобы вокруг не было журналистов: нам предстояло сделать остановку у памятника неподалеку от Тандер-Бея, в том самом месте, где Терри был вынужден прервать свой Марафон Надежды.
И я в очередной раз с присущей мне наивностью попросил, чтобы эта остановка оставалась в тайне, что я просто хочу провести несколько минут наедине со своим другом. И что же из этого вышло? Кто-то из моих сотрудников обмолвился представителям прессы о моем намерении, причем добавил, что я хочу там побыть один. Они раструбили об этом на весь свет, и в итоге там собрались сотни людей — они напирали на веревочные ограждения, а кругом стрекотали кинокамеры.
Мне с трудом удалось сохранить самообладание. Я хотел полностью проникнуться ощущением присутствия в этом месте. А вместо этого мне пришлось, помимо всего прочего, думать о том, как не потерять контроль над охватившими меня чувствами на виду у всей этой толпы и телевизионных камер. Я задержался там лишь настолько, чтобы успеть взглянуть на статую, прочитать надпись и мысленно обратиться к своему другу. И где бы он ни был в это время на небесах, он меня услышит.
Глава 12
«…ПАРА КОЛЕС — ВОТ И ВСЕ, ЧТО МНЕ НУЖНО»
И вот наконец волна обрела очертания прибоя, и, невзирая на прерии и горы, с которыми Рику еще предстояло встретиться в пути, было очевидно, что он сумеет добраться до Ванкувера. Турне «Человек в движении» полностью завладело вниманием всей страны.
Когда Рик покидал Онтарио, сумма пожертвований на счету Фонда Наследия перевалила за 5 миллионов долларов. Мечта о 10 миллионах — эта цифра возникла в известной степени «с потолка» накануне старта в 1985 году — теперь казалась осуществимой: складывалось впечатление, что Хансен, который всю свою жизнь ставил перед собой на первый взгляд недостижимые цели, на этот раз недооценил свои возможности.
Однако и на этот раз раздавались отдельные критические голоса. В газетных статьях замелькали слова вроде «ловкач» и «циркач» — когда они попадались на глаза ребятам из команды Рика, те только смеялись — настолько все это не соответствовало тем поистине отчаянным, требующим повседневного самопожертвования усилиям, благодаря которым им удавалось продвигаться вперед и вообще не бросить эту затею.
«Это мы-то ловкачи? — фыркнув, заметил Дон Алдер. — Хотел бы я знать, чей пробег они имеют в виду?»
Компания Си-би-эс в программе «Пятое сословие» передала на всю страну телешоу с участием нескольких инвалидов, которые подвергли сомнению целесообразность турне Рика в смысле долгосрочных результатов. Одним из участников передачи был журналист по имени Питер Каваноу — он страдал вывихом бедра и еще раньше успел опубликовать в газете «Глоб энд мейл» статью, в которой разразился сетованиями по поводу подобных «трюков» и выразил мнение, что «компания мистера Хансена не принесет пользы ни здоровым людям, ни инвалидам».
«Я требую, чтобы Рик Хансен прекратил то, что он делает, — заявил Каваноу ведущему «Пятого сословия». — Если он делает это ради меня, если он делает это ради других инвалидов или ради тех, кто страдает травмой позвоночника, то пусть немедленно прекратит свое турне! Кто просил его пускаться в эту затею? Во всяком случае — не мы!»
Книга, одним из авторов которой является отец ее главного героя, рассказывает о выдающемся канадском профессиональном хоккеисте Уэйне Гретцки, выступавшем за клуб НХЛ «Эдмонтон Ойлерз».Перевод с английского Т.А. Макаровой.
«Полтораста лет тому назад, когда в России тяжелый труд самобытного дела заменялся легким и веселым трудом подражания, тогда и литература возникла у нас на тех же условиях, то есть на покорном перенесении на русскую почву, без вопроса и критики, иностранной литературной деятельности. Подражать легко, но для самостоятельного духа тяжело отказаться от самостоятельности и осудить себя на эту легкость, тяжело обречь все свои силы и таланты на наиболее удачное перенимание чужой наружности, чужих нравов и обычаев…».
«Новый замечательный роман г. Писемского не есть собственно, как знают теперь, вероятно, все русские читатели, история тысячи душ одной небольшой части нашего православного мира, столь хорошо известного автору, а история ложного исправителя нравов и гражданских злоупотреблений наших, поддельного государственного человека, г. Калиновича. Автор превосходных рассказов из народной и провинциальной нашей жизни покинул на время обычную почву своей деятельности, перенесся в круг высшего петербургского чиновничества, и с своим неизменным талантом воспроизведения лиц, крупных оригинальных характеров и явлений жизни попробовал кисть на сложном психическом анализе, на изображении тех искусственных, темных и противоположных элементов, из которых требованиями времени и обстоятельств вызываются люди, подобные Калиновичу…».
«Ему не было еще тридцати лет, когда он убедился, что нет человека, который понимал бы его. Несмотря на богатство, накопленное тремя трудовыми поколениями, несмотря на его просвещенный и правоверный вкус во всем, что касалось книг, переплетов, ковров, мечей, бронзы, лакированных вещей, картин, гравюр, статуй, лошадей, оранжерей, общественное мнение его страны интересовалось вопросом, почему он не ходит ежедневно в контору, как его отец…».
«Некогда жил в Индии один владелец кофейных плантаций, которому понадобилось расчистить землю в лесу для разведения кофейных деревьев. Он срубил все деревья, сжёг все поросли, но остались пни. Динамит дорог, а выжигать огнём долго. Счастливой срединой в деле корчевания является царь животных – слон. Он или вырывает пень клыками – если они есть у него, – или вытаскивает его с помощью верёвок. Поэтому плантатор стал нанимать слонов и поодиночке, и по двое, и по трое и принялся за дело…».
Григорий Петрович Данилевский (1829-1890) известен, главным образом, своими историческими романами «Мирович», «Княжна Тараканова». Но его перу принадлежит и множество очерков, описывающих быт его родной Харьковской губернии. Среди них отдельное место занимают «Четыре времени года украинской охоты», где от лица охотника-любителя рассказывается о природе, быте и народных верованиях Украины середины XIX века, о охотничьих приемах и уловках, о повадках дичи и народных суевериях. Произведение написано ярким, живым языком, и будет полезно и приятно не только любителям охоты...
Творчество Уильяма Сарояна хорошо известно в нашей стране. Его произведения не раз издавались на русском языке.В историю современной американской литературы Уильям Сароян (1908–1981) вошел как выдающийся мастер рассказа, соединивший в своей неподражаемой манере традиции А. Чехова и Шервуда Андерсона. Сароян не просто любит людей, он учит своих героев видеть за разнообразными человеческими недостатками светлое и доброе начало.