Человек-университет - [2]
— Отчего? Почему?..
В одной деревне случайно познакомился Михайло с зажиточным мужиком Дудиным. У него в доме он нашел довольно значительную библиотеку. С жадностью набросился на книги, но тотчас же разочаровался. Все сплошь были старые знакомцы-церковники. Большинство было перечитано, а другие, Михайло знал по опыту, ничего нового ему не дадут.
— Нет, Христофор Евстигнеич, — с какой-то даже обидой сказал он, — не то мне нужно.
И опечаленный рассеянно перевернул крышку какой-то серенькой книжонки. Но в тот же момент в глазах его мелькнули удивление и радость, и они впились в строчки… Исчезло для Михайлы все окружающее. Он бормотал, сжимал себе голову руками и не оторвался от книги, пока не прочел ее до конца.
Ни одного слова о боге, о церкви, о чудесах, об ангелах и архангелах! Совсем что-то новое, непохожее на все, что до сих пор читал Михайло.
Этой книгой, захватившей Михайлу, словно какой-нибудь увлекательный рассказ, была… арифметика. Ее составил, еще по приказу Петра Великого, Магницкий для мореплавателей, и она содержала начальные сведения по геометрии, физике, астрономии и вождению кораблей. Это был новый, неведомый до сих пор Михайле, мир науки и знания.
— Ишь ты, как забрало парня, — с изумлением сказал хозяин и ушел по своим делам, увидев, что Михайле сейчас не до него.
А когда юноша кончил читать и, откинувшись к стене, затуманенными глазами повел по избе, Дудин с лукавой улыбкой преподнес ему другую старинную книжку — грамматику Смотрицкого.
— А эта как? — подмигнул он.
С дрожью в голосе, страшась отказа, Михайло стал просить дать ему эти книги на дом.
— Нету, малец, — решительно сказал Дудин, — у меня читай, сколь влезет, а на руки не дам. Потому — берегу, как зеницу ока.
Однако через Дудиных сыновей, с которыми Михайло специально на этот случай подружился, он достал драгоценные книги и уже с ними не расставался.
Эти книги Ломоносов потом сам называл «воротами своей учености».
Человек в снегах
В одну из тех лунных морозных ночей, когда снег блестит зелеными и синими огоньками и звонко хрустит под самой осторожной ногою, — длинный, груженый рыбой обоз тянулся по накатанной дороге.
Сбоку саней неторопливо, размеренным шагом шли закутанные по глаза мужики и дышали густыми клубами пара.
Соскучившись идти молча, возчик в самом конце обоза крикнул в спину другому:
— Э-ей, Тереха! Знатно дерябает, а?
Тот повернулся и, поджидая, одобрительно сказал, упирая на «о», как говорят в тех краях:
— Мороз-то? Ничо, жигает — не спросится. Потом он сразу присел на корточки и, вытянув голову, стал всматриваться вдаль.
— Чо ты? — удивленно спросил подошедший и сам обернулся.
Далеко видная в сияющих ровных снегах двигалась, догоняя обоз, черная точка.
— Не то зверь, не то человек, — задумчиво сказал Тереха, — что за притча?
— Кликнуть, что ль, обозу? — продолжал он думать вслух и сейчас же, обернувшись, закричал:
— Э-а-та! Сто-ой!
— Сто-ой! Сто-ой! — перекинулось от саней к саням и дошло до передних. Обоз остановился, заскрипев полозьями.
— Что-й-та-а? Эй! Кого там? — кричали издали, подбегая мужики и, остановившись, начинали пристально вглядываться в дорогу позади обоза.
Теперь уже ясно виден был в снегах человек.
— Что такое? Почему такое? — сердито спросил, торопливо подходя, приказчик. — Это ты, Ваньк, обоз остановил?
— Человек бежит, — нехотя ответил Тереха.
— А вам-то что, лиходеи? Обоз надо задерживать?
— Ничо, рыба, небось, не протухнет, — весело отозвался Ваньк, тот самый, что шел позади всего обоза, — а бежит человек — знать дело есть. Как не обождать?
— Вестимо, — поддержало несколько голосов.
В это время бежавший перешел на быстрый шаг и, крупно размахивая руками, приблизился вплотную. Луна освещала его с головы до ног. Это был высокий, стройный парень с приветливым лицом, одетый совсем не по морозу — в один нагольный тулуп.
— Здравствуйте, добрые люди! — сказал он запыхавшимся голосом.
— Здравствуй и ты, — ответили возчики.
— Дозвольте пристать к вам.
— А ты откудова? — выдвинулся вперед Тереха.
— А из Денисовского.
— O-o! — удивленно протянул Тереха. — И все бежал?
До Денисовского отсюда было семьдесят километров.
— Где шел, а где и бежал. — Парень доверчиво улыбнулся, и всем приятно стало от этой улыбки.
— А куда пойдешь-то с нами? — продолжал Тереха.
— В Москву.
— В Москву-у? А пошто?
— Учиться, добрый человек.
— Учиться? Вот ты дело какое, — Тереха покрутил головой и оглянулся на товарищей. Приказчик встрепенулся.
— Ну, пошел! Чего там! — крикнул он возчикам.
— Погоди-ко, — неторопливо сказал все тот же Тереха. — Тут человек, а он… Ты кто ж такой будешь? — строго спросил он парня.
— Крестьянин.
— Крестьянин? Та-ак. А жрать что есть у тебя? Ведь до Москвы-то месяц ходу.
Парень отвернулся.
— Так, что-либо… — неуверенно сказал он, — вам подсоблю где, авось, и накормите…
Он помолчал. Молчали и возчики, теснее сплотившись вокруг неожиданного попутчика.
— Ну-к, что — ж, — повернулся Тереха к приказчику и посмотрел ниже его заледенелой бороды, — собча тебе за него заплотим. Корми со всеми.
— Верно, верно, — поддержали возчики, — с артели, значит.
Тереха поднял голову и повелительно крикнул:
