Человек теней - [65]

– Ты держала нож, я видел.

– Да. Именно так.

Они оба замолчали.

– Не знаю, могу ли я в это поверить, – сказал он. – Нельзя так просто отнять целые минуты. Забрать их из жизни человека.

– Понимаю, – кивнула Элеанор. – Это трудно. Но если на Земле есть место, где это может произойти, – оно здесь, в Дневном или Ночном районе. Здесь, где мы разбиваем часы на фрагменты, превращая их в пыль.

– И ты уверена в этом?

– Поверьте мне, я знаю. Потому что…

– Что? – спросил он чуть погодя.

– Потому что, когда умирал Доминик, не он украл время. Это была я. Потому что я тоже умею это делать. Он передал это мне. – Ее глаза вспыхнули. – Я – Ртуть.

Звезды, одна за другой

Чуть позже он стоял у окна и смотрел на мерцающие в небе звезды. Это была заманчивая иллюзия, и, как многие жители города, Найквист легко очаровывался. Хотя и знал, что все небо Ночного района на самом деле изготовлено из старых сгоревших лампочек. Только определенное их число до сих пор работало, и это были нынешние искрящиеся звезды. Возможно, наверху, где-то в реальном небе, в реальном мире, где время было нормальным, шел дождь.

Найквист вздрогнул. Он не знал ни одного созвездия в этом квартале. Он потерялся. И вдруг заметил маленькую фигуру в черной одежде, движущуюся по небу не слишком далеко над окном. Она чинила лампы.

Лишь особенная группа лампочных верхолазов могла работать в темноте. Это считалось одним из самых почитаемых и самых загадочных из всех рабочих мест в городе. Но, несмотря на огромные и исполненные отваги усилия рабочих, он подозревал, что все меньше и меньше ламп заменяются. Звезды гасли одна за другой. Ночь становилась темнее.

И где-то там, в городе…

Найквист задумался о Патрике Бэйле и о том, что тот сейчас думает. О гневе, который тот испытал, узнав о побеге Элеанор из института «Эон». Легко было представить себе, как неотвратимо приближается президент компании, используя все свое влияние и деньги, чтобы найти это влажное, полуразрушенное убежище и двух людей, занимавших его.

Найквист развернулся.

Элеанор спала на кровати, все еще полностью одетая. Одеяло свалилось на пол. Он укрыл ее, и, потревоженная, она что-то пробормотала и приоткрыла глаза.

– Я украла у вас время, Найквист, – сказала она полусонным голосом. – Именно я. Мне очень жаль. Я ничего не могла с этим поделать.

Он ничего не ответил, и через мгновение она снова задремала. Ее слова вновь заставили его мысленно вернуться в комнату на краю сумерек.

Смерть.

В шею Кинкейда вонзается нож.

Но чья рука держала оружие, из-за чьей боли было украдено время? Кто виновен: Кинкейд или его дочь? Найквист не мог этого сказать, как и Элеанор. Проблема в том, что все находящиеся там в тот момент времени одинаково страдали, были одинаково потеряны. Он не видел ни единого способа узнать правду.

И все же, если Доминик Кинкейд действительно был Ртутью, почему он совершил серию убийств, о которых и понятия не имел? С какой целью? Нет, это было бессмысленно. Происходило что-то еще, чего Найквист пока не понимал. И оставался самый тревожный вопрос: если Элеанор Бэйл, как она утверждает, действительно обрела способности Ртути, если она каким-то образом унаследовала эту ужасную силу, к чему это приведет? Последуют ли новые жертвы?

«Ртуть ждет тебя…»

Ясно было одно: если Найквисту каким-то образом удастся узнать, что произошло в комнате на краю сумерек, это дело будет раскрыто. Но это казалось невыполнимой задачей, несмотря на то, что ответ лежал где-то внутри его собственной головы, скрытый в темноте.

Усевшись на деревянный стул, он почувствовал себя усталым и одиноким. Девушка кричала ему, что он сумасшедший. Какую фразу она использовала? Наполовину помешанный. И, возможно, так и было. Но он очень старался. Найквист рос и мужал, твердо намереваясь не повторять путь своего отца. Вырасти и стать тем, кто не пьет, не причиняет боль любимым, не убегает. И вдруг он вздрогнул, вспомнив, как вел себя со своей женой до самого конца брака, как все чаще прикладывался к бутылке, когда возникали неприятности.

Он должен был рассказать Элеанор о видении, которое пережил. Но как можно рассказать кому-то, что ты видел, как его убивают? О моменте его смерти. Даже если это было всего лишь воображение. Нет. Невозможно.

Найквист посмотрел на запястье и выругался. Он так и не вспомнил, что оставил свои часы в бардачке наемной машины, припаркованной в переулке.

Наручные часы его отца. Увидит ли он их снова?

Ну что ж. Будь что будет. Скатертью дорога. Он носил эту старую вещь достаточное количество лет.

В голове крутилось время.

Семь минут восьмого… семь минут восьмого…

Мысли продолжали закручиваться в воронку, а глаза закрылись.

Девушка призналась в убийстве. Если Найквист узнает, что она говорит правду, он обязан будет сообщить о преступлении, у него нет выбора.

Это была последняя внятная мысль, прежде чем его одолел сон.

Он откинулся на деревянном стуле, прислонив голову к грязной стене. По комнате, по его телу, а затем по фигурке Элеанор на кровати пробежали блики света, но поезда в этот раз не было слышно.

Его мать сидела в спальне у туалетного столика. Она тщательно расчесывала волосы, ее губы, как всегда, повторяли цифры, каждую ночь одни и те же. Расческа медленно, но уверенно скользила по темным локонам. Мальчик любил наблюдать за этим, стоя на пороге. Но теперь он уже не маленький невинный мальчик. Но все так же стоит в дверях спальни, уже будучи взрослым, и смотрит, надеется, молится, чтобы расческа никогда не останавливалась. Надеется, что мама никогда не встанет, никогда не выйдет из дома, никогда не остановится у края тротуара, никогда не шагнет на дорогу…