– И убегать?
– Мне не кажется, что я убегаю, не в этот раз.
Они снова замолчали. Найквист посмотрел в окно.
– Думаю, это мой автобус.
– Да. Тебе лучше…
– Послушай, Элеанор…
– Я не могу…
Она заплакала. Найквист ощутил, как сердце дает перебой.
– Пожалуйста, – сказал он. – Не надо.
– Я плачу не из-за тебя, не беспокойся.
– Думаю, не из-за меня.
Пролетела еще пара секунд. Она вытерла лицо.
– Тебе лучше идти. Поторопись, пожалуйста.
Он встал, поднимая свой чемодан.
– Просто иди вперед, – сказал он. – Не останавливайся.
Затем он повернулся и вышел из кофейни. Не оглядываясь, он прошел туда, где стоял автобус. Люди уже входили внутрь. Он присоединился к очереди. Нет, он не будет оглядываться.
Автобус тронулся вовремя, секунда в секунду, и поехал по улицам Дневного района. Город блеска, мерцания, жизни, ослепительного света и очарования, сияния, огня и неонового света, двадцати миллионов часов и бесчисленных миллиардов лампочек, раскаленных добела, светящихся и мерцающих.
Самый красивый из всех городов.
И вот лампы становятся менее яркими и располагаются дальше друг от друга. Границы Дневного района темнеют, и остаются лишь синие, тусклые небеса, а затем сумерки. Они приближались к границе. За ней лежала ночь. Найквист откинул голову на спинку сиденья и вспомнил последнее касание ее руки. Мимолетное воспоминание. Слегка затуманенный взгляд ее голубых глаз. И он подумал о моменте обмена: когда Элеанор подарила что-то своей сестре, дала ли ее сестра что-нибудь взамен? Возможно, какую-то мысль. Что-то хорошее, что можно забрать из сумерек и принести на свет.
Водитель объявил, что автобус покидает город и входит в стандартный часовой пояс страны, в обычное время. Найквист перевел часы, как и все пассажиры. Выглянув из окна на ночное необъятное небо, он увидел луну, бледную дымку центра галактики и неустанно движущиеся древние звезды. А где-то вдали, за горизонтом, его ждет солнце.
Автобус поехал дальше.
