Человек теней - [97]

Они оставили вопрос без ответа.

– Элиза! Элиза! Иди ко мне. Где ты? – прокричала Аиша и вернулась в туман, продолжая всхлипывать и кричать:

– Не оставляй меня, Элиза. Вернись! Вернись ко мне. Прости меня…

И вдруг голос стих.

Найквист ощутил подавляющее желание остаться там, где стоял, сделаться частью сумерек, чтобы упокоиться здесь навеки. Но Элеанор снова взяла его за руку. Она торопила его, но он настолько вымотался, что едва стоял на ногах. Из раны текла кровь. Каждое движение было болезненным, много раз он лишь чудом удерживался от падения.

Шаг за шагом они продвигались вперед…

Элеанор шла впереди слишком быстро, он не поспевал за ней.

Найквист попытался ее окликнуть, но голос был чуть слышен.

Он с трудом удерживал равновесие и почти готов был упасть.

Элеанор скрылась в тумане.

Найквист остался один.

В одиночестве…

Один в облаке тумана.

И потеря этого другого живого человека почти остановила его.

Он едва мог двигаться.

Но, несмотря на это, краем глаза он заметил мерцающий огонек и повернул голову в том направлении. И услышал тихую, отдаленную музыку, похожую на медленный вальс.

Две юные девушки медленно кружились в залитом лунным светом круге тумана, бережно, грациозно держа друг друга за плечи и талию. Они порхали в своем медленном, почти тихом танце, который создали из своих отдельных жизней и потребностей, любви и потерь. Две танцующие в тумане девушки восемнадцати лет: одна в голубом, а другая в белом наряде, с одинаковыми лицами, идеально отражающими друг друга.

Близнецы.

Элеанор.

Элизабет.

Плоть и туман.

Туман и плоть, сливающиеся в одно целое.

Найквист смотрел на это до тех пор, пока музыка и танец не закончились, и вот две девушки расстались и вернулись каждая в свой мир.

Элеанор подошла к нему.

Он узнал ее по голубой тунике и сразу понял, что что-то случилось. Нечто безумное, возможно, плохое. Между двумя девушками произошло что-то, чего он не мог понять, но разглядел в ее глазах, едва она приблизилась. В ее глазах и движениях все было слишком медленным, усталым и вялым, как будто она отдала что-то своей сестре, подарила эту странную личную магию.

Она держалась прямо и уверенно почти весь путь, но, приблизившись, упала ему в объятья.

Ни слова – ни ответов, ни вопросов. Найквисту оставалось лишь идти вперед, помогая девушке, насколько возможно, так как они оба страдали от своих собственных ран. Вот и все. Теперь нужно идти, теряя кровь с каждым медленным шагом. Идти, пока они, в конце концов, не достигнут границ Сумерек и не перейдут в Дневной или Ночной район. Какая бы граница ни встретилась на пути, независимо от направления, в котором они двигались, да, он сделает это, сколько бы часов это ни заняло, сколько бы километров он ни прошел, – он доставит Элеанор в безопасное место, независимо от того, что еще произойдет. Или умрет, пытаясь это сделать. Внезапно девушка с тихим стоном упала на землю. Наклонившись, он поднял ее на руки и понес, превозмогая боль. Он понимал: его цель – видение, чистая иллюзия. Эта чертова задача, которую он взял на себя давным-давно, несколько дней, недель или месяцев назад, – неважно, когда все началось, и он сделает это, он будет продолжать двигаться сквозь туман, пока не достигнет крайнего предела своих физических возможностей. Пока не упадет, выбившись из сил. Будет идти, теряя кровь, пока не рухнет на колени в мягкую грязь, изможденный своей ношей, как случилось сейчас – у него подгибаются ноги, он чувствует, как девушка выскальзывает из рук и они падают на землю…

Глаза Найквиста закрылись. Он лежал, словно остров, омываемый волнами печали: зашел ведь так далеко и упал всего лишь в нескольких метрах от цели.

В нескольких метрах от цели…

Он вдруг услышал шум. Далекий, замедленный звук, напоминающий дребезжание металла – стук вращающихся колес, которые словно голодные демоны разгоняли потерянные души, оказавшиеся рядом. Найквист поднял глаза и увидел приближающийся луч света. Вот оно! Снова подняв Элеанор на руки, он из последних сил выпрямился, и они пошли дальше, на сей раз гораздо медленнее. Чуть не споткнувшись о железные рельсы, он продолжал двигаться, то и дело спотыкаясь. К шуму, к свету, горящему все ярче, разрезающему туман.

Наконец они остановились и стали ждать. Он не в силах был идти дальше.

Найквист стоял на путях, на деревянных шпалах, ожидая приближения вагона-платформы и рабочих на борту, которые увидят его, несчастного изгоя. Не обитателя этого опустошенного мира, а своего, живого, дышащего человека. И несмотря на то, как он выглядел, несмотря на раны, кровь, шрамы и грязь и глаза, размытые миазмами тумана, несмотря на все это, он был таким же, как и они, рожденный на той же земле, что и преступники, перевозимые в вагонах обслуживания.

Это было его единственной хрупкой надеждой.

Наконец, в поле его зрения появился постепенно тормозящий вагон. Путевыми рабочими оказались мускулистые, уродливые, грубые мужчины и женщины. Они равнодушно стояли в защитной клетке и молча смотрели в его наполненные надеждой глаза. Их лица покрылись серыми пятнами от дыма и сажи из трубы небольшого паровоза.