Человек света - [5]
- Но пока в вашем черепе не было выхода. Я прав, мистер Ларч-крофт? - спросил Огест.
- Хорошо сказано, - отозвался Человек Света. - Пока я натаскивал посланца, один из моих агентов выкопал имя типа, который мог бы произвести трепанацию для целей иных, нежели медицинские. В местности, где я жил тогда, практиковали опытные хирурги, но когда я объяснял, что мне нужно, они отказывались, решив, что я лишился рассудка. А этот тип вообще не был врачом, лишь фельдшером, подвизавшимся во время войны в полевом госпитале. Как мне дали понять, он согласится на любую операцию, какую ни попросят.
- Но чем он подходил для ваших целей? - спросил Огест.
- По сути, ничем, если не считать того факта, что он был на мели. К тому же из-за опиумной зависимости постоянно нуждался в наличных. Работа в полевом лазарете наделила его стальными нервами или безразличием, и ни фонтаны крови, ни разверстые раны, ни пронзительные вопли пациентов не заставили бы его даже поморщиться. Для всех процедур он предлагал одну и ту же анестезию - полбутылки «Барчерского желтого провала».
Я встретился с Фрэнком Скэттериллом (определенно несчастливое имя) пасмурным днем поздней осени в холле «Виндзорского герба», служившего чем-то вроде борделя, салуна и гостиницы разом. При попытке описать собеседника, первое, что приходит на ум: усталый… Он казался изможденным: веки полуопущены, руки подрагивают. Само его лицо, украшенное длинными усами, обвисло. Он все же сумел выдавить желтозубую улыбку, когда я протянул ему аванс наличными.
Эскулап повел меня в комнату на третьем этаже, половину которой он превратил в операционный театр, снабдив парикмахерским креслом с откидной спинкой и столом, заставленным инструментами, свечами и полупустыми бутылками «Барчерского». Пол устилали старые простыни, хранившие засохшие следы прошлых операций. Я выпил свои полбутылки желтоватой бурды, которая не притупила боль, но вызвала тошноту. Скэттерилл объяснил, как будет проходить операция. Один за другим он показал мне все инструменты, какие собирается пустить в ход: скальпель для первичного надреза, нож для разделения и оттягивания складок кожи, трепан - похожий на штопор предмет с циркулярной пилой внизу, - потом еще крошечный топорик с зазубренным лезвием и пилку для выглаживания обода отверстия, а под конец кисточку для удаления черепной пыли.
Я спросил, где обычно делают надрез, и он указал место на лбу, чуть выше того, какое я воображал, почти под волосами. Я объяснил, что мне отверстие нужно ниже, прямо в центре лба, в углублении, под которым сходятся надбровные дуги. «Как скажете, капитан», - был его ответ. Еще я потребовал, чтобы он прижег края кожи, дабы она в дальнейшем не отросла. Затем я вынул из кармана изумруд, который вы сейчас видите у меня во лбу, и велел вставить его в отверстие по завершении процедуры…
- Прошу прощения, мистер Ларчкрофт, но изумруд… Как он к вам попал? - спросил Огест.
- Я получил его в обмен на подсветку, которую однажды сделал покойнице. Богатая старуха просила подсветить ее открытый гроб так, чтобы во время прощания создавалось впечатление, будто глаза ее двигаются взад-вперед. Жадные отпрыски должны были усвоить: бабушка будет вечно следить за ними. Провернуть это было нетрудно - при помощи пары лопастных вентиляторов, жаровен с открытым пламенем и хитро расставленных отражателей…
Ларчкрофт поджал губы и прищурился, стараясь вспомнить, на чем остановился в своем рассказе.
- Трепанация… - подсказал Огест.
- Ах да. Скэттерилл дрожал, как сухой стебелек на январском ветру. Было очевидно, что это не от волнения, а по причине какого-то физического недомогания, следствия его романа с маковой соломкой. Он так долго вворачивал трепан, что я подумал, не направляется ли он в Китай… Боли я не помню, хотя и знаю, что таковая была. Кровь текла рекой, и «Желтый провал» не раз пытался покинуть мой желудок. Под конец процедуры я лишился чувств и пришел в себя несколько минут спустя от зловония собственной опаленной плоти. Когда я приподнялся, Скэттерилл поднес к моему лицу карманное зеркальце, и я увидел залитую кровью физиономию, теперь преображенную третьим глазом ослепительной зелени.
Бастон отвез меня домой в наемной карете, я лег в постель и проспал три дня кряду. Но время не пропало даром, ведь пока спал, я постоянно видел сны о моем посланнике, следовал за ним через его дни, таскался по улицам, сидел за пивом в пабе, где он неторопливо набрасывал заметки к предстоящему интервью, ухаживал за прекрасной девушкой по имени Мей. Забавно, эта Мей в точности походила на учительницу, которую я якобы убил в предыдущем сне. «Скоро, очень скоро», - обещал я посланцу, занимавшемуся своими повседневными делами.
- Мей? - тихонько переспросил Огест, глядя на стену позади парящей головы.
- Довольно распространенное имя, - отозвался Ларчкрофт. - Итак подошло время смешать мой внутренний свет со светом Вселенной.
Тут он прокашлялся и подождал, когда молодой репортер выйдет из внезапного забытья.
- Да-да, - пробормотал Огест, снова переводя взгляд на Ларч-крофта и занося карандаш над блокнотом.
Мир-за-гранью, построенный Драхтоном Беллоу по мотивам визионерских стихов...Мрачный, замкнутый внутри себя Город, окруженный древним мифическим лесным Запредельем...Тропы, ведущие сквозь пространство и время...Медленно зреющий за границами Города бунт...Книга, в которой причудливо смешались мотивы Йейтса и Кинга, Эко и Пика, Толкина — и многих других...Книга, которая должна стоять на полке каждого ценителя истинной фантастики!
В Мире-за-гранью, построенном Драктоном Белоу по мотивам визионерских стихов, наступили новые времена…Мрачный, замкнутый внутри себя Город разрушен повстанцами, основавшими в равнинах свободное поселение…Но теперь этот мир отравлен чудовищным сонным вирусом, поразившим и самого неудачливого демиурга…Единственный путь к спасению – проникнуть в ПАМЯТЬ ДРАКТОНА БЕЛОУ и отыскать там секрет противоядия. Но провести туда физиогномиста Клэя может лишь ОЧЕНЬ опасный союзник – ДЕМОН Мисрикс…
«Зеленое слово» - богатый мифологическими аллюзиями рассказ, вдохновленный древней легендой о зеленом человеке. Впервые был опубликован в антологии «Зеленый человек: Сказки волшебного леса».
«Сотворение человека» - мудрое, тонкое и, на наш взгляд, недооцененное произведение современного фэнтези - впервые было опубликовано в «The Magazine of Fantasy & Science Fiction».
Пьеро Пьямбо — удачливый портретист, светский лев; ему рады в самых модных нью-йоркских гостиных конца XIX века. Но несмотря на преуспевание, его снедает чувство творческой неудовлетворенности, поэтому он с радостью хватается за необычный заказ от некой миссис Шарбук — написать ее портрет, не видя ее, а лишь ведя беседы с ней из-за ширмы. Но пока удивительная миссис Шарбук рассказывает ему о своей удивительной жизни, город потрясает серия кровавых, ничем не мотивированных убийств, и Пьямбо начинает понимать, что они как-то связаны с его таинственной заказчицей…
Главный герой повести — Уильям, мальчик, обладающий уникальной способностью к синестезии, явлению восприятия, когда при раздражении одного органа чувств наряду со специфическими для него ощущениями возникают и ощущения, соответствующие другому органу чувств. Уильям не только слышит звуки, но и видит их, не только чувствует запахи, но и ощущает их…Когда Уильяму было 13 лет, он без спросу сбежал из дому и пошёл в кафе «Империя мороженого». В кафе он впервые попробовал кофейное мороженое, и как только он взял первую ложку с лакомством в рот, перед ним материализовалась девочка…Перевод с английского Андрея Новикова.
Волею судьбы Раснодри Солдроу вынужден примерить на себя личину танга, древнего борца с монстрами, презираемого всеми. Он вынужден самостоятельно постигать мастерство своего нового ремесла, ибо тангов уже давно никто не видел. И хоть в их отсутствие все научились бороться с монстрами подручными средствами, необходимости в тангах никто не отменял. Цепь случайностей проводит Раснодри сквозь опасные приключения, заставляет добыть древний магический артефакт, убить могущественного монстра, побывать в потустороннем мире и защитить столицу Давурской Империи от армии оживших мертвецов.
На что способен простой парень с Земли, оказавшись в другом мире, погрязшем в древней, кажущейся нескончаемой войне? Отважится ли он на борьбу ради спасения мироздания или отступит, понимая, что мал и ничтожен в этом огромном мире?
Двенадцать принцесс страдают от таинственного — и абсолютно глупого — проклятия. Любой, кто положит ему конец, получит награду. Ревека — умная, но недостаточно почтительная ученица знахаря, тоже хочет получить вознаграждение. Но её расследования раскрывают глубинные тайны и ставят девочку перед непростым выбором: сможет ли она разрушить заклятие, если опасности подвергается её собственная душа?
Фрэнк сын богатого торговца. Он рожден в мире, который не знает пороха и еще помнит отголоски древней магии. Давно отгремели великие войны, и теперь такие разные разумные расы пытаются жить в мире. Ему унаследовавшему огромное состояние, нет нужды бороться за хлеб, и даже свое место под солнцем. Он молод, многое знает и трезво смотрит на мир. Он уже не верит в чудеса, а старые мудрые маги кажутся ему лишь очередной уловкой власти. Только логика, причинно следственные связи, прибыли и выгода правят миром и стоят выше и холодной гордости эльфов, и доблести рыцарей, и веры кардиналов.
После череды загадочных событий четырнадцатилетний Глеб попадает во Внутренний мир — место, где до сих пор существует магия, а наделенные сверхчеловеческой силой рыцари бороздят просторы королевств. Появление гостя не проходит незамеченным: мальчика принимают за посредника — легендарного посланника, отвечающего за связь между мирами. Со времен последнего посредника минуло более тысячи лет, и Глеб — первый человек, которому удалось попасть во Внутренний мир. И все бы ничего, вот только по преданию, посредник еще и наделен огромной магической силой… Так ли прост главный герой? Проснутся ли в подростке приписываемые ему магические навыки, и что он будет делать, когда окажется втянут в придворные и межгосударственные разборки? В любом случае, нужно торопиться — враги не сидят на месте, а между королевствами бушует беспощадная война, грозящая уничтожить все сущее, и лишь авторитету посредника и его силе по плечу остановить неумолимо надвигающуюся катастрофу.