Человек среди религий - [2]
Насущность этой книги ощутима для меня настолько, что работа над ней оказалась как бы внеочередной. После книги "Человек среди учений" должна была идти книга "Человек среди чувств", посвящённая философии внутреннего ориентирования, и лишь затем, опираясь на обе эти книги, – "Человек среди религий". Но я берусь сейчас именно за эту книгу, потому что не могу её откладывать.
Предисловие третье. Книга, которая написана
Вот она.
Глава 1. Философия и религия
Переживать религиозное чувство можно без всякой философии. Но желание осмыслить его приводит к необходимости ориентироваться хотя бы в собственном мировоззрении. Понимание философии как ориентирования – главная тема книги "Человек среди учений". Некоторые из её основных идей приведены в этой главе применительно к нашей теперешней теме. Ведь хотя бы краткий предварительный разговор о философии необходим – начиная с того, что же мы понимаем под философией.
Философия против философичности
Иногда может показаться, что главное, на что способна философия, – это располагать человека к философичности.
Может показаться, что это, действительно, высшее достижение в нашем мире привычного столкновения страстей. В мире внешнего противоборства друг с другом и внутренних противоречий с самим собой. В мире, где носится ненависть, зачастую без поводка и намордника, где по ерундовому поводу вспыхивает злость, где веселье одних то и дело портит жизнь другим. В мире нервозном и невротичном, дурацком и сумасшедшем. В этом нашем непростом мире мы готовы считать философом всякого, кто научился сохранять скептическую отстранённость или ироническую созерцательность, способность к медитации или к адаптации, спокойствие и невозмутимость. Мы больше ценим искусство отойти от противоречий, чем умение их решать. Больше восхищаемся сидящим на пригорке, чем тем, кто пробирается сквозь чащу по своей запутанной тропинке.
Но если мы так запросто соблазнились бы созвучием философии с философичностью, то совершили бы двойную ошибку.
Во-первых, каждый человек, без исключения, – хоть немного философ. У каждого человека есть своё какое-никакое мировоззрение, своё воззрение на внешний и внутренний мир. И тот, кто полон философичности, – по-своему философ, и тот, кто далёк от неё, – тоже.
В самом деле, наше мировоззрение (главный философский итог) проявляется ведь не столько в рассуждениях, сколько в поведении. И молчаливая преданность, например, гораздо философичнее болтливого скептицизма.
Во-вторых, если говорить о философии в целом, то главная её задача – помогать человеку ориентироваться. Ориентироваться в том, что для него, для этого человека, важнее всего. А заодно и уточнять время от времени: что же именно (по степени важности) должно служить предметом ориентирования. И сама по себе философичность вряд ли окажется наиболее насущной задачей.
Так что философичность вовсе не является непременным продуктом философии.
Более того! Философия, помогающая ориентироваться в главном, искать свой путь в жизни, скорее тяготится этим "продуктом". Практическая, активная философия вынуждена постоянно преодолевать философичность как пренебрежение ориентацией, как желание отдохнуть на обочине. И человек, чьей личной философией является всего лишь философичность (никак не уйти от этого каламбура), вряд ли доберётся до самого ценного, что может дать ему эта область человеческой культуры.
Кто из нас не встречал людей, производящих впечатление мудрецов, но живущих эгоистично и бесплодно, как евангельская смоковница?
Впрочем, философичность не такое уж плохое качество среди прочих человеческих свойств, и многие из нас, опираясь на него, находят свой уверенный стиль бытия. Философичность очень полезна человеку – если не заменять ею философию, если не отгораживаться с её помощью от тайн и откровений жизни.
Здесь мы нащупываем основной смысл родства этих понятий и основной смысл их противопоставления. Философия должна ориентировать нас в главных жизненных решениях. Всё, что помогает нам в этом выборе и в движении по выбранным ориентирам, родственно ей. Всё, что препятствует, – антагонистично. И если философичность (под именем скептицизма, здравомыслия, ироничности и пр.) мешает философии вести нас к необходимому прорыву в постижении себя и мира, то дело философии – постараться преодолеть её.
Можно ли ориентироваться в тайне?
Каждый сам себе философ, но это не означает, что каждый должен ориентироваться исключительно сам по себе. Навыки ориентирования люди передают друг другу, как и всякие другие навыки, хотя всё нуждается в усвоении и освоении. Так складываются философские учения, и мы вольны выбирать то или иное среди них себе в помощники.
Есть у нас и другие, внутренние помощники (или руководители?) – наш разум и те главные чувства, которые живут в нашей душе. Именно они отзываются учениям и учителям, с которыми сводит нас судьба. Именно они позволяют различать нужные ориентиры и побуждают прислушиваться к ориентаторам. Многое в нашем ориентировании зависит от того, какие из чувств задают тон в нашем внутреннем мире.
Что может сделать тот, на кого и внимания особого порою не обращают? Сидеть в своей норке и не высовываться? Червячок Игнатий не такой. Он успевает и поработать, и почитать, и поиграть, и напоить гостей чаем. Кроме того, с ним происходят удивительные приключения, из которых он всегда выходит с честью. А какие у него друзья!.. С червячком Игнатием и его друзьями вы не заскучаете. И даже задумаетесь о каких-то вещах, о которых надо поразмышлять, кто бы ты ни был – червячок, ребёнок или взрослый.
Множество философских и религиозных учений окружает человека. Каждое из них утверждает свою исключительную правоту и отвергает любые другие взгляды. Может ли обычный человек сформировать с их помощью устойчивое мировоззрение?Книга предлагает оригинальные, зачастую парадоксальные подходы к этой теме, важной для каждого из нас. Доступный язык, афористичные формулировки, неожиданные реплики делают чтение по-настоящему увлекательным. Автор не боится противоречить сам себе, сопровождать размышления практическими замечаниями, а временами переходит на язык притчи.
Книга для детей в возрасте 4—15 лет. Вместе с мальчиком Вагиком ребёнок отправляется в путешествие за волшебным Возком, сталкиваясь с множеством удивительных приключений и персонажей – как снаружи, так и внутри Возка. Возок внутри оказывается безграничным миром, населённым существами, в которых ребёнок постепенно начинает узнавать свои собственные внутренние переживания, чувства и эмоции. Родителям и воспитателям сказка даёт разнообразный психологический инструментарий для общения с ребёнком.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Виктор Кротов — писатель, поэт, журналист, издатель. Много лет ведёт литературные студии для детей и взрослых, семинары и мастер-классы по литературному творчеству. Автор особой методики развития способностей, которая наиболее полно изложена в этой книге.В основу книги положен многолетний опыт ведения литературной студии, семинаров и мастер-классов по литературному творчеству. Главная мысль, высказываемая здесь: каждый человек может написать свою книгу, и она должна стать столь же уникальной, как и сам человек.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Монография посвящена истории высших учебных заведений Русской Православной Церкви – Санкт-Петербургской, Московской, Киевской и Казанской духовных академий – в один из важных и сложных периодов их развития, во второй половине XIX в. В работе исследованы организационное устройство духовных академий, их отношения с высшей и епархиальной церковной властью; состав, положение и деятельность профессорско-преподавательских и студенческих корпораций; основные направления деятельности духовных академий. Особое внимание уделено анализу учебной и научной деятельности академий, проблем, возникающих в этой деятельности, и попыток их решения.
Предлагаемое издание посвящено богатой и драматичной истории Православных Церквей Юго-Востока Европы в годы Второй мировой войны. Этот период стал не только очень важным, но и наименее исследованным в истории, когда с одной стороны возникали новые неканоничные Православные Церкви (Хорватская, Венгерская), а с другой – некоторые традиционные (Сербская, Элладская) подвергались жестоким преследованиям. При этом ряд Поместных Церквей оказывали не только духовное, но и политическое влияние, существенным образом воздействуя на ситуацию в своих странах (Болгария, Греция и др.)
Книга известного церковного историка Михаила Витальевича Шкаровского посвящена истории Константино польской Православной Церкви в XX веке, главным образом в 1910-е — 1950-е гг. Эти годы стали не только очень важным, но и наименее исследованным периодом в истории Вселенского Патриархата, когда, с одной стороны, само его существование оказалось под угрозой, а с другой — он начал распространять свою юрисдикцию на разные страны, где проживала православная диаспора, порой вступая в острые конфликты с другими Поместными Православными Церквами.
В монографии кандидата богословия священника Владислава Сергеевича Малышева рассматривается церковно-общественная публицистика, касающаяся состояния духовного сословия в период «Великих реформ». В монографии представлены высказывавшиеся в то время различные мнения по ряду важных для духовенства вопросов: быт и нравственность приходского духовенства, состояние монастырей и монашества, начальное и среднее духовное образование, а также проведен анализ церковно-публицистической полемики как исторического источника.
Если вы налаживаете деловые и культурные связи со странами Востока, вам не обойтись без знания истоков культуры мусульман, их ценностных ориентиров, менталитета и правил поведения в самых разных ситуациях. Об этом и многом другом, основываясь на многолетнем дипломатическом опыте, в своей книге вам расскажет Чрезвычайный и Полномочный Посланник, почетный работник Министерства иностранных дел РФ, кандидат исторических наук, доцент кафедры дипломатии МГИМО МИД России Евгений Максимович Богучарский.
Постсекулярность — это не только новая социальная реальность, характеризующаяся возвращением религии в самых причудливых и порой невероятных формах, это еще и кризис общепринятых моделей репрезентации религиозных / секулярных явлений. Постсекулярный поворот — это поворот к осмыслению этих новых форм, это движение в сторону нового языка, новой оптики, способной ухватить возникающую на наших глазах картину, являющуюся как постсекулярной, так и пострелигиозной, если смотреть на нее с точки зрения привычных представлений о религии и секулярном.