Человек со шрамом - [3]

«Ну, давай! — мысленно подгонял он грузовик. — Еще чуть — чуть. Еще тридцать метров…

Это были его последние метры и последние мысли. Из — под бурой скалы вырвался чудовищный шквал огня, который смёл с дороги тяжелый грузовик, словно спичечный коробок. Обгоняя взрывную волну, вперед и вверх вырвался большой протуберанец странного голубоватого цвета. Он сгорел в воздухе без остатка, быстро и без копоти. Клубы пыли и дыма заволокли дорогу, закрывая последние лучи заходящего солнца. Сверху плотным дождем посыпались камни, барабаня по броне и с шумом скатываясь в ущелье.

Сзади и спереди затрещали длинные автоматные очереди, затем к ним присоединилась басовитая и размеренная очередь из крупнокалиберного пулемета головного БТРа. Откуда — то сверху раздались ответные автоматные очереди. И следом, с небольшим интервалом — два выстрела из гранатомета. Но больше ответных очередей слышно не было: боевики, устроившие засаду, не приняли боя.

Далеко внизу, у вскипающей белой пеной быстрой речки, горели два больших костра и множество мелких — всё, что осталось от нового «КамАЗа». Черный дым от них стлался над водой и медленно уходил на север.

Подполковник Мельников выбрался из замыкающего «бэтээра». В руках он держал автомат.

— Суки! — грязно и зло выругался он и потряс головой. Звон в ушах не проходил.

Как и все, кто находился в этом «бэтээре», он был контужен и теперь плохо слышал. Слабый ветер относил рваное облако пыли все дальше и дальше от них. Но кисловатый запах от взрыва чувствовался пронзительно остро. Следом из машины вывалился армейский прапорщик — командир БТР.

— Какого хрена молчал пулемет? — раздраженно спросил его Мельников, нервно стряхивая с одежды пыль.

— Не могу знать, товарищ подполковник! — громко крикнул тот. — Заклинило…

Со стороны головной машины, обходя воронку и крупные камни, подошел капитан Хопров: — Вот, твари! Фугас подорвали… Ишаки карабарские, — он тоже грязно и длинно выматерился. Потом снял фуражку. — Погибли ребята…

Остальные последовали примеру и с минуту молчали.

Мельников уже оправился от неожиданной вылазки чеченцев. Он еще потряс головой и надел фуражку. Потом горестно вздохнул: — Ребят уже не вернешь. Но это наши люди… Пока совсем не стемнело, возьми всех солдат — оставь только по одному на каждой машине — и попробуй спуститься вниз. Нужно найти тела.

— Темнеет, шеф. Скоро вообще ничего не будет видно…

— Знаю, Хопёр. И всё же попытайтесь. Мы не можем их здесь оставить, как не можем здесь сделать привал.

С брони соскользнул командир «бэтээра»: — Товарищ подполковник! Осколком заклинило пулемет… Вот! — он подал искореженный кусок металла.

Мельников взял его, повертел в руках и хотел уже зашвырнуть в пропасть, но передумал: «Похоже на сплющенный затвор… — и бросил его внутрь бронетранспортера. — Потом разберемся».

Полтора часа поисков почти ничего не дали. Ручные фонари помогали мало: слишком крутой обрыв, усыпанный камнями и крупными обломками скал. Смогли найти только кисть левой руки сержанта — ее опознали по часам. Два солдата сами едва не сорвались вниз. Поиски пришлось прекратить, и вскоре два «бэтээра», выпуская клубы едкого дыма пересекли границу с Грузией.

Глава 2. ДВОЙНАЯ СДАЧА

В квартире раздался дребезжащий звонок и старый архивариус, отложив книгу в потертом кожаном переплете, пошел открывать дверь. На пороге стоял сосед по лестничной площадке, Яков Давиденко.

Но не это удивило Донцова. Если раньше его сосед, невысокий лысоватый мужчина лет 35–ти, редко удостаивал его вниманием, то теперь он разительно переменился. Он интересовался его здоровьем и рассыпался в извинениях, что потревожил такого уважаемого и занятого человека. Несколько минут Донцов вообще не мог понять, чего от него хотят.

Давиденко же тем временем проскользнул в квартиру, спиной закрыл дверь и продолжил более внятно: — Я вот почему побеспокоил вас, Петр Иванович. Последнее время я вижу, что вы стали с палочкой ходить…

Донцов слушал с явным недоумением: какое дело высокомерному соседу до его здоровья? С палочкой он ходит или без?

— Оно хоть и считается, что живем мы на четвертом этаже, но на самом деле это даже выше, чем на последнем этаже в обычной пятиэтажке. Потолки — то у нас-о-го-го! Четыре двадцать — теперь такие квартиры не строят. Вот я и подумал: чего вам мучаться? Лифта — то у нас нет… Я же вижу, как вам тяжело подниматься на четвертый этаж.

Донцов хотел возразить, но Давиденко, доверительно обняв его за плечи, продолжал: — Один мой знакомый давно ищет вариант обмена. У него отличная квартира, тоже в «сталинском доме», рядом с нашим, и тоже трехкомнатная. Квартира на втором этаже, тихая — окна выходят в наш двор. Всё хорошо и только одно плохо…

Старик с некоторым интересом посмотрел на соседа: что же может быть плохого, если квартира на втором этаже, а окна выходят в тихий, тенистый двор?

— Да, Петр Иванович, одно плохо: он страдает аллергией на цветение акации. А весь наш двор как раз акациями и засажен, поэтому каждую весну он сильно мучается и страдает. Но и переезжать из этого района не хочет. По две недели бюллетенит, а не хочет. Сами понимаете: центр города, рядом пляж и два парка… Вот потому — то он давно подыскивает подходящий вариант обмена: на равноценную квартиру в этом же районе, можно даже выше этажом, только бы без акаций. Ваша квартира ему подойдет.