Человек со шрамом - [2]

— У меня?! — удивился зампотех. — Знаешь, сколько здесь по дорогам и лесам брошенной техники? До фига, и даже больше! Тут бартер налажен в полный рост. Скажем, нужен кому — то, вот как вам, задний мост от «КамАЗа», а спирта нет. Вот и волокут то, что есть. Я всё принимаю… Кто движок припрет, кто коробку передач… Всё, что хочешь. С аккумуляторами только напряг — их местные архаровцы сходу откручивают.

— А зачем им аккумуляторы? — снова спросил Куницын.

— Как это зачем? К аккумулятору можно лампу от машины приладить — будет свет в доме, или приемник подключить. Провода постоянно обрывают, если свет дадут на час или два, то хорошо. Телевизор тут вообще не показывает. Здесь не Россия. Вон, видишь, стоит «Урал»? Собрали из трех один. Вам не нужен? А то сменяю на что — нибудь.

— Дорого, наверно? — на всякий случай поинтересовался Мельников.

— Не, — замахал вилкой майор, — дешево! — Лучше отдать задешево, чем за так. Тут много любителей халявы: по тылам начальства разного ошивается — без счета. Бочка спирта — разве это дорого? Но можно сигаретами, кофе, чаем, консервами…

— Недорого, — согласился Мельников. Помолчал, а потом добавил: — Тут еще такое дело, майор — В том «КамАЗе» была столитровая бочка с какой — то химией. Мне сейчас везти ее не с руки. Можно у тебя пока оставить? А на обратном пути заберем…

— Без проблем! Щас! — он высунулся из конторки и кому — то свистнул.

— Только запри ее где — нибудь, чтобы под замком стояла.

— Что, секретная та химия? — понимающе спросил майор.

— Нет. Ядовитая. Сам знаешь, если оставить на виду, всегда найдется какой — нибудь придурок, который решит ее попробовать.

— Это точно. Пьют всё, что горит! Сделаем.

Через пять минут бочка с нарисованным черепом и надписью красной краской: «Токсично! Огнеопасно!», перекочевала из штабеля на склад, где майор держал мелкие и дефицитные запчасти.

Сабантуйчик продолжался до двух ночи. Потом Мельников ушел спать в вагончик майора, остальные — в казарму.

Колонна из двух бронетранспортеров и тяжело груженого «КамАЗа», надсадно завывая двигателями, поднималась по разбитой, местами перепаханной снарядами и минами горной дороге. Справа были скалы, а слева, яростно вскипая на порогах и перекатах, в узкой теснине неистово билась вода. Высоко в небе, расправив сильные крылья, парил орел.

Как и сотни лет назад, здесь проходил древний караванный путь, ведущий через Старый Кодорский перевал в Закавказье. Как и тогда, путь этот был опасным. С той лишь разницей, что боевики, промышляющие здесь, были гораздо лучше вооружены. И теперь путников могли поджидать в засаде не абреки с кремниевыми ружьями, а чеченцы, вооруженные автоматами или гранатометами. Но необязательно чеченцы: можно налететь на осетинов, грузинов и, бог знает, кого еще. Здесь давно всё перемешалось, а мятежная Чечня находилась совсем рядом — ее можно было видеть отсюда и без бинокля. Там шла война, но на сотни километров вокруг было неспокойно.

Колонна продвигалась на юг вторые сутки. Из всей сводной группы, под командованием подполковника Мельникова, только шестеро были чекистами, остальные были прикомандированными мотострелками из отдельного батальона, расположенного под Аргуном. И только два человека знали, что везли в опломбированных ящиках под брезентом в «КамАЗе»: сам Мельников и капитан Хопров.

— Вода закипает, товарищ прапорщик, — с беспокойством доложил сержант, бывший за рулем «КамАЗа», и кивнул головой на щиток приборов.

— Вижу. До перевала всего километра два. Видишь сколько сгоревших машин у дороги? Моли бога, чтоб не встали — здесь самое опасное место. Включи печку!

— Мы же запаримся в кабине…

— Лучше запариться, чем живьем зажариться, — ответил прапорщик Куницын, которому уже приходилось бывать в этих горах. — Пар костей не ломит. — Он передернул затвор автомата, перевел планку переключателя огня на стрельбу очередями и поставил его между ног.

Солнце клонилось к вершине горы. Орел, который полдня кружил над перевалом, куда — то пропал. Вечера в горах короткие: только зайдет солнце — и уже ночь. Звездная, ясная и звонкая или туманная, вязкая и гулкая, но одинаково холодная. Когда грузовик вывернул из — за очередного поворота, низкое солнце уже наполовину скрылось за отвесной скалой и теперь безжалостно слепило глаза.

— Ну, зараза! — обеспокоено выматерился прапорщик, щурясь и прикрывая глаза ладонью. — Этого только не хватало! Мало того, что оказались в самом гиблом месте, так теперь еще ничего не видим. — Он нервно сжал правой рукой свой автомат. — Смотри в оба, Костя!

— Ага, тут увидишь! — огрызнулся тот, шаря одной рукой за спинкой сиденья. Он ловко выудил десантный, без приклада АКМ и положил его на колени.

Справа надвигалась грязно — бурая скала, у подножья которой ярко зеленели кусты дикого кизила, а прямо по ходу движения — чудом зацепившийся на самом краю пропасти БТР, сгоревший еще прошлой зимой.

Куницын знал, что дальше, за грудой искореженного железа, подъем кончается. Там, дальше, начинался участок, неудобный для засад: слева отвесный обрыв, а справа широкая, плоская скала, уходящая вверх метров на двести.