Человек с портфелем - [2]

Прежде чѣмъ онъ его испортилъ, оно отвѣчало какъ подгулявшая рыночная торговка, а послѣ реставраціи стало годно развѣ для убѣжища глухонѣмыхъ.

Затѣмъ онъ купилъ партію маленькихъ двухствольныхъ эхо въ разныхъ штатахъ и областяхъ; ему сдѣлали 20 процентовъ скидки, такъ какъ онъ купилъ разомъ всю партію. Потомъ онъ пріобрѣлъ эхо, гремѣвшее какъ крупповская пушка; оно стоило бѣшеныхъ денегъ, могу васъ увѣрить въ этомъ! Нужно вамъ знать, что въ торговлѣ эхо цѣна растетъ въ той же пропорціи, какъ цѣна брилліантовъ съ увеличеніемъ каратовъ; даже установилось то же выраженіе, какъ и относительно брилліантовъ. Эхо «въ одинъ каратъ» цѣнится только на 10 долларовъ выше стоимости земли и мѣстности, гдѣ оно находится; эхо «въ два карата» или «двухствольное» уже на 30 долларовъ дороже; пятикратное эхо на 900, десятикратное — на тринадцать тысячъ долларовъ дороже. Эхо моего дяди въ Орегонѣ, названное имъ «Эхо Пипина Великаго», было драгоцѣнностью въ двадцать два карата и стоило двѣсти шестнадцать тысячъ долларовъ, землю онъ получилъ въ придачу, тамъ какъ она была на двѣсти часовъ разстоянія отъ ближайшаго поселенія.

Ну-съ, а мой жизненный путь за все это время былъ усѣянъ розами. Я ухаживалъ за единственной и прекрасной дочерью нѣкоего англійскаго графа и былъ любимъ до бѣшенства. Находясь въ симпатичной близости отъ нея, я плавалъ въ морѣ блаженства. Такъ какъ было извѣстно, что я единственный наслѣдникъ моего дяди, котораго цѣнили въ пять милліоновъ долларовъ, то родители ея весьма охотно дали согласіе на нашъ бракъ. Ни они, ни я не знали, что мой дядя записался въ число коллекціонеровъ-любителей;- мы по крайней мѣрѣ думали, что онъ занимается коллекціонерствомъ такъ себѣ, между прочимъ.

Пока что, а тучи все сгущались надъ моей ни въ чемъ неповинной головой. Какъ разъ въ это время было открыто то божественное эхо, которое съ этихъ поръ стало всему свѣту извѣстнымъ подъ названіемъ «Ко-и-норъ или Гора повтореній»: это была драгоцѣнность въ пятьдесятъ шесть каратовъ.

Стоило сказать слово и оно откликалось въ теченіе пятнадцати минуть, есла погода была вполнѣ безвѣтренная. и вдругъ дядя мой сдѣлалъ открытіе, что существовалъ еще другой такой же собиратель эхо. Оба они спѣшили совершить несравненную покупку. Земля состояла изъ двухъ маленькихъ холмовъ, раздѣленныхъ неглубокой долиной и находилась въ концѣ поселеній штата Нью-Іоркъ.

Оба они прибыли на мѣсто одновременно, но никто изъ нихъ не зналъ, что на мѣстѣ былъ уже и другой. Мѣстность, въ которой находилось эхо, принадлежало не одному владѣльцу: одинъ холмъ принадлежалъ нѣкоему Вилліамсону Боливару Жервису, а другой нѣкоему Гарбисону У. Блэдсо; долина служила пограничной чертой. Въ то время, какъ мой дядя купилъ за три милліона двѣсти восемьдесятъ пять долларовъ холмъ Жервиса, его конкурренту за три милліона съ лишнимъ достался холмъ Бледсо.

Ни одинъ изъ нихъ не былъ доволенъ такимъ раздѣломъ имущества, однако же ни одинъ не хотѣлъ продать свою часть другому и въ концѣ концовъ второй собиратель съ злорадствомъ, на которое способенъ только собиратель по отношенію къ своему сочеловѣку и собрату — приступилъ къ сносу своего холма.

Понятно, не имѣя возможности пріобрѣсти эхо самъ, онъ не хотѣлъ его уступить другому.

Всѣ увѣщанія моего дяди были напрасны.

Приказъ объ отсрочкѣ во вредъ своего конкуррента ему, правда, удалось раздобыть, но тотъ аппеллировалъ и перенесъ въ слѣдующую инстанцію. Они продолжали процессъ до наивысшей судебной инстанціи Соединенныхъ Штатовъ.

Произошла неимовѣрная путаница. Двое изъ судей были того мнѣнія, что эхо есть личная собственность. Хотя его нельзя осязать, его можно, однако, купить и продать, а потому, эхо предметъ, подлежащій обложенію налогами; двое другихъ судей считали эхо недвижимымъ имуществомъ, такъ какъ оно, очевидно, прикрѣплено къ землѣ и не можетъ быть сдвигаемо; были судьи, которые утверждали, что эхо вообще не есть собственность.

Въ концѣ концовъ рѣшили, что эхо можетъ быть предметомъ собственности, что оба тяжущіеся являются раздѣльными и независимыми владѣльцами двухъ холмовъ и совладѣльцами одного эхо: въ виду этого отвѣтчикъ имѣетъ право снести свой холмъ, какъ ему одному принадлежащій, но долженъ внести залогъ въ три милліона долларовъ въ обезпеченіе убытковъ, которые можетъ потерпѣть часть эхо моего дяди. Далѣе приговоръ воспрещалъ моему дядѣ пользоваться холмомъ противника для «вызова» эхо, безъ его позволенія; въ этихъ видахъ онъ имѣлъ право пользоваться только своимъ холмомъ; въ случаѣ же, если бы такимъ образомъ не достигался желаемый результатъ, судъ, признавая такое положеніе прискорбнымъ, считалъ внѣ своей власти измѣнить его. Такое же рѣшеніе досталось и на долю дядинаго противника.

Вы понимаете, что случилось? Ни тотъ, ни другой не давалъ разрѣшенія пользоваться своей собственностью и, такимъ образомъ знаменитое и великолѣпное эхо оставалось въ бездѣйствіи, и съ этого дня драгоцѣнное владѣніе остается въ родѣ заколдованной принцессы, ожидающей своего избавителя.

За недѣлю до нашей свадьбы, пока я еще плавалъ въ морѣ блаженства и высшая знать собиралась отовсюду для приданія большаго блеска ожидаемому событію, — пришло извѣстіе о смерти моего дяди и вмѣстѣ съ тѣмъ копія съ его духовнаго завѣщанія, по которой я назначался его единственнымъ наслѣдникомъ. Онъ умеръ — не стало больше моего дорогого благодѣтеля: мысль объ этомъ давитъ мое сердце еще сегодня, спустя столь долгое время. Я вручилъ завѣщаніе графу, моему будущему тестю, такъ какъ отъ слезъ не могъ дальше читать его. Графъ прочелъ и сказалъ угрюмо: — Вы это называете богатствомъ, сэръ? Это возможно лишь въ вашей сумасбродной Америкѣ. Вы единственный наслѣдникъ обширной коллекціи эхо, если только можно назвать коллекціей то, что разсѣяно по всему американскому материку. И это не все, сэръ; вы по уши въ долгахъ; нѣтъ ни одного эхо во всей этой партіи, которое бы не было заложено. Я не жестокосердъ, сэръ, но я долженъ заботиться о судьбѣ моего ребенка. Будь у васъ хоть одно эхо, которое вы бы могли по праву назвать своею собственностью, будь у васъ хоть одно эхо, свободное отъ долговъ, куда вы бы могли удалиться съ моимъ ребенкомъ и которое вы бы могли культивировать съ неизмѣннымъ прилежаніемъ, я бы не рѣшился отказать вамъ; но я не могу выдать замужъ мое дитя за нищаго. Оставь его, моя дочь! А вы, сэръ, возьмите ваши заложенныя и перезаложенныя эхо и удалитесь съ моихъ глазъ навсегда.