Бѣдный, меланхолически выглядывающій чужеземецъ! Было что-то особенно въ его смиренномъ выраженіи, въ его усталомъ взглядѣ, въ его потертомъ, но когда-то дорогомъ платьѣ, и это «что-то» возбуждало во мнѣ жалость. Я замѣтилъ у него подъ мышкой портфель, въ родѣ тѣхъ, которые обыкновенно носятъ разносчики газетъ. Такіе люди всегда возбуждаютъ интересъ. И не успѣлъ я придти въ себя, какъ съ напряженнымъ вниманіемъ слушалъ уже исторію его жизни. Онъ передавалъ ее приблизительно такъ:
— Родители мои умерли, когда я былъ еще маленькимъ, невиннымъ ребенкомъ. Я полюбился дядѣ моему Ифуріелю и онъ усыновилъ меня. Онъ былъ моимъ единственнымъ родственникомъ во всемъ обширномъ свѣтѣ; онъ былъ добръ и великодушенъ и къ тому же богатъ. Онъ воспитывалъ меня въ атмосферѣ избытка. Всѣ мои желанія, которыя можно было удовлетворить за деньги, — удовлетворялись.
Окончивши курсъ наукъ въ университетѣ, я отправился съ двумя изъ своихъ слугъ, — съ камердинеромъ и лакеемъ, — путешествовать по чужимъ странамъ. Въ теченіе четырехъ лѣтъ я порхалъ беззаботно по чуднымъ дубравамъ чужбины, — если вы позволите такъ выразиться вашему покорному слуге, языкъ котораго всегда былъ настроенъ поэтически; да, я смѣло могу такъ выражаться; по вашимъ глазамъ можно угадать, что и въ вашихъ жилахъ горитъ огонь высокой поэзіи. Въ этихъ чужихъ странахъ я утопалъ въ роскоши амврозійской пищи, какая подобаетъ душѣ, духу и сердцу.
Болѣе всего и сильнѣе всего возбуждалъ мой врожденный эстетическій вкусъ господствовавшій тамъ среди богатыхъ обычай заниматься собираніемъ элегантныхъ и дорогихъ рѣдкостей и красивыхъ бездѣлушекъ; и въ недобрый часъ я попытался пробудить охоту къ этому прекрасному занятію въ моемъ дядѣ Ифуріелѣ.
Я сталъ писать ему и разсказывать о крайне обширномъ собраній раковинъ одного, о великолѣпной коллекціи мундштуковъ изъ морской пѣны у другого, объ удивительномъ подборѣ неразгаданныхъ автографовъ у третьяго, о неоцѣнимомъ собраніи вещей изъ китайскаго фарфора у четвертаго, о восхитительной коллекціи почтовыхъ марокъ у пятаго… и такъ далѣе, и такъ далѣе. Вскорѣ мои письма возымѣли свое дѣйствіе: мой дядя сталъ пріискивать подходящій предметъ для коллекціонированія. Вы, конечно, знаете какъ сильно разгорается страсть къ подобнаго рода любимымъ занятіямъ; у него она приняла размѣры бѣшеной горячки. Онъ понемногу сталъ запускать свою большую торговлю свиньями; а спустя нѣкоторое время совершенно прекратилъ ее и изъ любящаго всякія удобства сибарита сдѣлался съумасшедшимъ охотникомъ за рѣдкостями. Богатство его было огромное и онъ не жалѣлъ денегъ. Сначала онъ попробовалъ собирать коровьи колокольчики и составилъ коллекцію, занимавшую пять большихъ залъ и содержавшую всевозможные роды такихъ колокольчиковъ, начиная съ древнѣйшихъ временъ и кончая современными. Не хватало только одного. Этотъ одинъ, — античный экземпляръ и единственный изъ существующихъ въ этомъ родѣ, - былъ въ рукахъ другого собирателя, которому дядя предлагалъ за него громадныя суммы, — но напрасно. Вы можете себѣ представить, что произошло изъ этого. истинный коллекціонеръ, какъ извѣстно, не придаетъ никакой цѣны коллекціи, разъ она не полная: его пылающее сердце остываетъ, онъ продаетъ свое сокровище и направляетъ свой взоръ на другое поле, которое еще не воздѣлано.
Также поступилъ и мой дядя. Онъ попробовалъ дѣло съ кирпичами и уже составилъ изъ нихъ обширную и весьма интересную коллекцію, какъ вдругъ натолкнулся на такое же затрудненіе, какъ и прежде. Раненый въ самое сердце, онъ продалъ свою безумно любимую коллекцію нѣкоему бывшему пивовару, у котораго имѣлся недостававшій у дяди кирпичъ. Теперь онъ принялся за собираніе каменныхъ топоровъ и другихъ орудій допотопныхъ людей, но вскорѣ открылъ, что фабрика, гдѣ они изготовлялись, доставляла ихъ не только ему одному, но и другимъ собирателямъ.
Онъ сдѣлалъ новую попытку съ ацтекскими надписями и чучелами китовъ, и опять неудача, послѣ ужасныхъ трудовъ и расходовъ. Когда его собраніе казалось, наконецъ, полнымъ, появилось чучело кита изъ Гренландіи и одна ацтекская надпись изъ мѣстности кондуранговъ въ средней Америкѣ, затмившая совершенно всѣ прежніе экземпляры. Мой дядя поспѣшилъ пріобрѣсти для себя эти драгоцѣнности: ему удалось раздобыть чучело кита, но надпись попала въ руки другого собирателя. Настоящая кондуранго, какъ вы, вѣроятно, знаете, — это такая цѣнность, что собиратель, разъ завладѣвшій ею, скорѣе разстанется съ своей семьей, чѣмъ съ этимъ сокровищемъ. Поэтому дядя опять приступилъ къ распродажѣ; въ это время, навсегда разставаясь съ своими любимцами, онъ совершенно посѣдѣлъ въ теченіе одной ночи.
Теперь онъ сталъ ждать и соображать: онъ зналъ, что новое разочарованіе стоило бы ему жизни, и потому рѣшился избрать для слѣдующаго опыта нѣчто такое, въ чемъ менѣе можно было опасаться конкурренціи. Онъ долго и зрѣло взвѣшивалъ это дѣло, а затѣмъ рѣшилъ на этотъ разъ составить коллекцію эхо.
— Чего? — воскликнулъ я, недоумѣвая.
— Эхо, милостивый государь. Первой покупкой его было эхо въ Георгіи, повторявшее звукъ четыре раза; слѣдующей — шестикратное эхо въ Мэрисгэндѣ, слѣдующей — тринадцатикратное въ Мэнѣ, слѣдующей — девятикратное въ Канзасѣ; послѣднее ему досталось дешево, такъ какъ оно, если можно такъ выразиться, стало ветхимъ и одна часть скалы, отражавшей эхо, уже обрушилась. Онъ надѣялся поправить его за пару тысячъ долларовъ и утроить его повторительную способность надстройкой скалы, однако, архитекторъ, который взялся было за постройку, никогда раньше эхо не строилъ и его испортилъ въ конецъ.
