Человек с двойным дном - [76]

— Ничего страшного, — откликается Захипов, — как пишут теперь в газетах, воссоединение Узбекистана с Россией, только сильной, захватывающей стороной, выступал бы Узбекистан. Но какая разница?

Это ироническое замечание, встреченное одобрительными репликами, недвусмысленно свидетельствовало о о настроениях узбекской интеллигенции.

Да что там украинцы, грузины или узбеки, когда малюсенькие северные народности, еще тридцать лет назад полудикие, тяготеют к независимости. Поэт Анатолий Парпара разглагольствует в Союзе писателей:

— Сидим с партийным секретарем Нанайского национального округа. Он секретарь, он же и рифмоплет. Я его перевожу. Подвыпив, нанаец разоткровенничался:

— Вы, русские, эксплуатируете наши богатства!

А? Каков стервец! Я так психанул, что уже переведенные стихи разорвал — и в корзинку! Не нужны мне такие деньги!

Писатель из коренных пролетариев, партийная шишка Падерин поощряюще:

— Правильно!

Парпара воодушевляется:

— Все они нас ненавидят! Я по стране поездил, я-то уж навидался. Все хотят отделиться. Разница лишь в том, что грузины, армяне, латыши — народы культурные, они в случае чего резни учинять не станут. А азиаты — те станут!

И, повернувшись к Падерину:

— Точно вам говорю, Семен Афанасьевич, надо быть колонизаторами! Распустили мы их, сволочей! На свою шею распустили!

Нет, не случайно Политбюро относится с недоверием к национальным руководящим кадрам, к своим ставленникам на местах — первым секретарям республиканских компартий. Дружба дружбой, а служба — службой: надсмотрщики над ними не помешают. Потому-то в каждой республике второй секретарь ЦК — человек из Москвы.

Справедливости ради нужно сказать, — вы наверное уже и сами это почувствовали по слова Парпары, — что русские большой любви к другим народам СССР не питают.

— С жиру бесятся черные! — ворчали в нашем доме на Преображенке на грузин, армян и азербайджанцев возвращающиеся с закавказских курортов соседи. — Живут, как у Христа за пазухой, а еще кочевряжатся!

Знакомый из Таджикистана переживал:

— Двадцать лет в Душанбе трудился, и пришлось уезжать. Теперь они о выдвижении местных кадров на руководящие посты, понимаете, ли, заботятся. Повсюду русских выпирают таджики. Так они же, безмозглые, все развалят! Ничего. Зато свои.

Завотделом поэзии «Молодой гвардии» Вадим Кузнецов в 1973 году меня укорял:

— Что это вы тащите нам стихи грузинских поэтов? Их книги выпускать невыгодно. Никто не покупает. И вообще нам нужно печатать поэтов русских!

— Но у вас же издательство всесоюзное, а не российское. Что же касается продажи, то сборники Симона Чиковани или Лии Стуруа вы в магазинах не достанете, а Фирсова с Панкратовым дополна.

Оскалился:

— Вы меня не учите!

Нет, Вадим Петрович, где уж мне переучивать вас, когда прошли вы полный курс высшей комсомольской шовинистической учебы.

Весьма рельефно дружба народов СССР раскрывается на стадионах в ходе острых футбольных поединков. Конец то ли 1957, то ли 1953 года. На московском стадионе «Динамо» заключительный матч первенства страны между столичным «Торпедо» и тбилисским» Динамо». Победив, тбилисцы становятся чемпионами. Они выигрывают, а на стадионе — вакханалия. На трибунах избивают грузин. На зеленое поле высыпают разъяренные болельщики и пробивают голову судившему матч ленинградскому арбитру. Сверху приказывают устроить переигровку. Тбилисцы на нее выходят как обреченные, а трибуны ревут:

— Дави чернозадых!

Но не ограничивается ли проявление национальных страстей в СССР отталкиванием остальных народов от России, их тягой к самостоятельности? Возможно, между ними самими царит мир да любовь? Наивные предположения.

В 1961 году Назым Хикмет, турецкий поэт, о котором я уже упоминал, жалуется:

— Звонят. Снимаю трубку. Ошиблись номером. Слышат мой акцент и кричат: «Пархатый жид!» Я не еврей, но все равно больно. Вот вы — молодой человек. Вы понимаете, откуда это? — Он расстроен и подавлен: — Недавно был в Баку на пленуме Союза писателей Азербайджана. Там азербайджанцы накинулись на армянских гостей. Потрясали кулаками: «Вы захватили наши земли! Мы их еще у вас отберем!» Как им не стыдно? Они же советские писатели, коммунисты! О каких землях речь?!

Через год же в Ереване, показывая мне музей, седовласый армянский ученый разражается тирадой:

— Нигде в Закавказье ничего подобного не увидите! Азербайджанцы — темные мусульмане. Грузины — ничтожный народ. У них ни науки, ни литературы, ни искусства нет. И никогда не было!

Осторожно закидываю удочку:

— А как же Шота Руставели?

Ответ следует незамедлительно:

— Его грузины присвоили. Он — армянин.

Постойте, постойте! Почему же этот великий поэт эпохи Возрождения, творивший на грузинском языке, с гордостью писал: «Я — месх» (одна из грузинских народностей) и жил в Тбилиси!?

Однако рассудок ученого бессилен перед эмоциями:

— Он — армянин!

Да разве это важно? Вы два соседних братских народа. Вы построили социализм. Вы строите коммунизм. Пристало ли ссориться из-за поэта XII века? Но мало одного Руставели. Грузинские и армянские журналы, захлебываясь, спорят из-за личности Спаласара, главнокомандующего войсками царицы Тамар. Тбилиси взбудоражен: