Человек с большим будущим - [113]

На последней ступени лестницы нас встретил дворецкий. Не индиец, а белый. В стране, где местные слуги стоят дешевле скота, наличие дворецкого-европейца говорило о многом. Дворецкий был лыс, за исключением полоски седых волос вокруг затылка. Старый и скрюченный, одетый в безупречный парадный костюм, глубокими морщинами на лице он напомнил мне Ратана, дряхлого слугу миссис Бозе.

– Следуйте за мной, господа, – произнес он. – Мистер Бьюкен скоро вас примет и приносит свои извинения за то, что вам придется подождать.

Вслед за ним мы пересекли то, что, по моим предположениям, было прихожей, но с тем же успехом могло оказаться картинной галереей, поскольку стены покрывало такое количество полотен, какого я не встречал ни в одном месте с тех пор, как во время войны посетил Лувр.

Дворецкий остановился у одной из дверей и жестом пригласил нас войти. Помещение пропахло табаком и, судя по всему, служило Бьюкену библиотекой. Именно к таким комнатам лежит душа у определенного типа богачей в первом поколении: стены, обшитые дубом, и полки, полные книг, которые, судя по их виду, никогда не читали. Свет лился сквозь французские окна в дальней от входа стене.

– Могу я вам что-нибудь предложить? – спросил дворецкий.

Я отказался.

– А вам, сэр? – обратился он к Банерджи.

– Да, пожалуйста. Стакан воды, благодарю вас.

– Хорошо, сэр. – Дворецкий кивнул и вышел.

Вид у Банерджи был очень довольный.

– Что вас так развеселило? – поинтересовался я.

– Ничего, сэр.

Я сел в одно из кожаных кресел с высокими спинками, расставленных по комнате, а Несокрушим принялся разглядывать ряды книг на полках. Огромный панка, висевший под потолком над нашими головами, пришел в движение, посылая вниз прохладный ветерок. Дворецкий вернулся со стаканом и графином на серебряном подносе.

– Что-нибудь еще, сэр?

Несокрушим взглянул на меня. Я качнул головой.

– Нет, это все, любезный, – ответил Несокрушим. – А теперь, будьте так добры, оставьте нас.

Случись эта сцена неделю назад, я, наверное, решил бы, что сержант шутит. Теперь же такой уверенности не было. В стране, где все рассматривалось через призму расовой принадлежности, его слова, обращенные к белому человеку, с таким же успехом могли оказаться политическим жестом.

Минута шла за минутой. Не зная, куда себя деть, я подошел к французским окнам, выходящим на веранду, а за ней густые зеленые лужайки сбегали к сонно текущей Хугли. Внезапно дверь у меня за спиной открылась, в комнату широким шагом вошел Бьюкен в штанах из синего шелка и белой рубашке со свободным воротом.

– Примите мои извинения, капитан, но вы сами, должно быть, понимаете, что ваша просьба о встрече сегодня утром застала меня врасплох. – Бьюкен говорил деловым тоном. – Тем не менее я рад вас видеть. Я читал о том, как вы арестовали этого террориста. Боже, за ним столько лет гонялись, а вы раз – и поймали! – Он щелкнул пальцами и улыбнулся. – Если вам вдруг наскучит служба в полиции или захочется чего-то чуточку более денежного, обращайтесь ко мне. Мне нужны такие люди. – Он указал приглашающим жестом на два кожаных кресла возле стеклянного столика: – Прошу, садитесь и расскажите, что я могу для вас сделать.

– Это насчет убийства Маколи. Мне нужно задать вам еще несколько вопросов.

Бьюкен поднял бровь:

– Опять вопросы? Я думал, что дело уже закрыто.

– Мы просто подбираем концы.

Он медленно кивнул:

– Хорошо.

– Согласно показаниям одного из наших свидетелей, в ночь своей гибели Маколи поспорил с вами незадолго до того, как уйти из клуба «Бенгалия». Вы не могли бы нам рассказать о предмете спора?

– Не знаю, кто вам такое сказал, капитан, но это неправда. Мы действительно разговаривали перед тем, как он уехал, однако это не был спор. Маколи просил у меня денег.

– Но у него было хорошее жалованье. Зачем ему понадобились деньги?

Бьюкен пожал плечами:

– Он не объяснил.

– И вы не сочли нужным упомянуть об этом, когда мы беседовали на прошлой неделе?

– Это дело деликатное, капитан, и оно не имеет никакого отношения к вашему расследованию. Я решил, что незачем портить человеку репутацию.

– А то, что Маколи поставлял вам проституток, вам тоже показалось никак не относящимся к делу?

Бьюкен помрачнел.

– Я не вижу, как все это может относиться к делу, капитан. И считаю ваши вопросы вмешательством в мою частную жизнь. – Его тон стал жестче. – Советую вам, капитан, внимательнее выбирать выражения. Было бы глупо бросаться такими обвинениями, не имея ни основания, ни доказательств. У подобных действий могут быть далеко идущие последствия.

– Мой вопрос непосредственно связан с расследованием убийства.

Бьюкен раздраженно всплеснул руками:

– Но расследование закончено, капитан! Убийцу уже поймали! Вы сами!

– Боюсь, все не так однозначно, – ответил я.

Он горько рассмеялся:

– Получается, это правда. Вы не верите, что Сен виновен. Мне так и рассказывали.

– Кто?

– А, неважно. Не будьте столь наивны, капитан. Я знаю почти все, что стоит знать в Калькутте. Рискну предположить, что если вашей калькуттской службе придет конец, я узнаю об этом раньше вас.

Смысла спорить я не видел. Было ясно, что если так пойдет и дальше, у меня очень скоро появится шанс убедиться в правоте Бьюкена. Я решил вернуться к сути разговора: