Человек рождающий. История родильной культуры в России Нового времени - [134]
С начала XX века с развитием педиатрического патронажа в отделениях столичных акушерских клиник стали появляться должности педиатров, в обязанности которых входило наладить должный уход за новорожденными, а также вести консультации с матерями по грудному вскармливанию[1329]. Эта должность встречалась не так часто, зачастую врачи-педиатры были приходящими, не состоя в штате отделений.
Женщины-врачи и акушерки облачались не только в белые халаты, но и в белые платья, которые менялись вместе с халатами. Прислуга облачалась в светло-серые платья.
1. Если охватить всю историю русской медицины и социальной политики за рассмотренное нами столетие, можно сделать вывод о том, что деторождение в России стало тогда делом государственной важности. Именно демографические задачи, вставшие перед европеизированной страной, заставили «заметить» ранее безымянно и неупоминаемо трудившихся повитух. Масса законодательных установлений XVIII – первой половины XIX века не просто регламентировали их профессиональную подготовку и труд, но ставили задачей аккуратно потеснить «неграмотных баб» от их веками сложившихся практик и поставить на их место обученных, образованных мужчин-врачей со всей полнотой власти и авторитета. Но процесс этого вытеснения был не одномоментным. Длительность его в России заставила ввести особую административную должность: «повивальная бабка». Это была одна из первых (если не первая) профессиональная область приложения женского труда. И если с открытием высших медицинских курсов, получением доступа женщин к высшему медицинскому образованию спор в различных слоях общества о возможности допускать «ученых дам» к врачебной практике долго не утихал, то деятельность повивальных бабок в профессиональном акушерстве была уже легализована столетие назад.
2. Повитухи доминировали в акушерской сфере в силу устойчивости традиционных представлений о том, что роды – дело женское, посещение и осмотр чужим мужчиной был недопустим. В силу этого медицинская специализация мужчин в акушерстве была редка и непопулярна. При отсутствии клинического акушерства (родильных отделений) в регионах России, повивальные бабки являлись фактически единственными проводниками научного акушерского знания. С развитием медицинского образования и достижением успехов в «бабичьем деле» они оставались важными субъектами социальной жизни российских городов. Благодаря им медленно, но верно шло вытеснение знахарских практик, использовавшихся сельскими необразованными помощницами на родах, контаминации народного практического и врачебного теоретического знания, медицины и социальной помощи (оспопрививание, призрение подкидышей, поиск кормилиц, гинекологические осмотры в судебных разбирательствах).
3. Несмотря на включение в реестр профессий и свою востребованность в обществе, повивальные бабки были дискриминированы системой профессионального труда: их жалование было существенно ниже выплат врачам и лекарям, в судебных процессах результаты их освидетельствования подвергали сомнению или не брали в расчет. И все же между повивальными бабками и врачами-акушерами в России не было столь открытого противостояния, как в западноевропейских странах. Во-первых, потому, что мужчин-врачей с достаточной акушерской подготовкой было мало и государство пошло по пути институционализации женского труда, признания его профессиональным. Хотя по закону деятельность повивальных бабок была подчинена врачам-акушерам, последние (как ни ругали порой неграмотных помощниц) без них часто обойтись не могли. Врачи считались контролирующими работу повитух, но сами практически не участвовали в принятии родов. Во-вторых, Россия оставалась страной слабоурбанизированной. Сколько ни продвигали в стране идею создания родильных госпиталей, сколько ни развивали акушерское образование, пространство родов в абсолютном большинстве случаев оставалось домашним, особенно вдали от городов.
4. Очевидно, что на пути к получению одной из немногих в России профессиональных специальностей, финансовой независимости, службе в официальных государственных учреждениях акушерское образование давало ту возможность, без которой не мог быть «запущен» механизм создания профессиональной гендерной идентичности. Процесс, связанный с вытеснением повивальных бабок и утверждением врачебного (мужского) авторитета, проходил в рамках клинического родовспоможения, которое стало атрибутом социальной жизни не ранее начала XX века.
5. На протяжении XIX века под влиянием новых медицинских знаний в городской среде складывалась особая культура домашних родов. Подавляющее большинство горожанок продолжали рожать дома, стационарное акушерство рассматривалось как патологическое пространство для родов. Под влиянием практического внедрения новых достижений в акушерстве и гинекологии, повышения уровня подготовки отечественных врачей, коммерциализации материнства на протяжении второй половины XIX века формировалась отдельная культура рождения, для которой были свойственны особые процедуры, действия, состав участников, отличавшие ее от родов в народной традиции. Домашние роды в городских семьях оказались сферой пересечения традиционных практик (отказ от стационарной медицинской помощи, появление на свет ребенка в домашней обстановке, семейные молитвы накануне родов, избегание мужского окружения на родах, привлечение повитух, вера в приметы, молебны, «правка» ребенка) и инноваций, связанных с развитием научного знания (предродовое просвещение на основе специальной медицинской литературы, приобретение накануне родов особых медицинских приспособлений, призыв профессиональных врачей и акушеров, использование современных болеутоляющих, применение новейших средств, облегчавших послеродовое восстановление). Вследствие медикализации репродуктивного поведения горожанок беременность и роды стали рассматриваться в качестве патологии, особого болезненного состояния, требовавшего интенсивного вмешательства представителей врачебного сообщества. В городских семьях исчезали символические ритуалы, сопровождавшие родовой процесс в крестьянской среде; обрядовая сторона играла все меньшую роль. Контроль над родами переходил в руки квалифицированных специалистов, которые вместо ритуалов использовали современные медицинские средства и манипуляции.
Галантный XVIII век в корне изменил представления о русской женщине, ее правах, роли, значимости и месте в обществе. То, что поначалу казалось лишь игрой аристократии в европейскую жизнь — указами Петра I дамам было велено носить «образцовые немецкие» платья с корсетом и юбками до щиколоток, головы вместо венцов и кик украшать высоченными прическами, а прежнюю одежду «резать и драть» и, кроме того, участвовать в празднествах, ассамблеях и ночных балах, — с годами стало нормой и ориентиром для купеческого и мещанского сословий.
Сексуальная жизнь женщин всегда регламентировалась властными и общественными институтами, а отношение к ней многое говорит о нравах и культурных нормах той или иной эпохи и страны. Главный сюжет этой коллективной монографии – эволюция представлений о женской сексуальности в России на протяжении XI–ХХ веков. Описывая повседневность представительниц разных социальных групп, авторы обращаются к целому корпусу уникальных исторических источников: от церковных сборников наказаний (епитимий) до медицинских формуляров российских родильных домов, от материалов судебных дел до различных эгодокументов.
Книга знакомит читателя с историей насилия в российском обществе XI—XXI вв. В сборник вошли очерки ведущих российских и зарубежных специалистов по истории супружеского насилия, насилия против женщин и детей, основанные на разнообразном источниковом материале, большая часть которого впервые вводится в научный оборот. Издание предназначено для специалистов в области социальных и гуманитарных наук и людей, изучающих эту проблему.
Данное исследование являет собой первую в российской исторической науке попытку разработки проблемы «истории частной жизни», «истории женщины», «истории повседневности», используя подходы, приемы и методы работы сторонников и последователей «школы Анналов».
О «женской истории» Древней Руси и Московии мы не знаем почти ничего. Однако фольклорные, церковно-учительные и летописные памятники — при внимательном их прочтении специалистом — могут, оказывается, восполнить этот пробел. Из чего складывались повседневный быт и досуг русской женщины, как выходили замуж и жили в супружестве, как воспитывали детей, как любили, на какие жертвы шли ради любви, какую роль в жизни древнерусской женщины играл секс — об этом и еще о многом, многом другом рассказывается в книге доктора исторических наук, профессора Натальи Пушкаревой.
Главной темой книги стала проблема Косова как повод для агрессии сил НАТО против Югославии в 1999 г. Автор показывает картину происходившего на Балканах в конце прошлого века комплексно, обращая внимание также на причины и последствия событий 1999 г. В монографии повествуется об истории возникновения «албанского вопроса» на Балканах, затем анализируется новый виток кризиса в Косове в 1997–1998 гг., ставший предвестником агрессии НАТО против Югославии. Событиям марта — июня 1999 г. посвящена отдельная глава.
«Кругъ просвещенія въ Китае ограниченъ тесными пределами. Онъ объемлетъ только четыре рода Ученыхъ Заведеній, более или менее сложные. Это суть: Училища – часть наиболее сложная, Институты Педагогическій и Астрономическій и Приказъ Ученыхъ, соответствующая Академіямъ Наукъ въ Европе…»Произведение дается в дореформенном алфавите.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Книга Волина «Неизвестная революция» — самая значительная анархистская история Российской революции из всех, публиковавшихся когда-либо на разных языках. Ее автор, как мы видели, являлся непосредственным свидетелем и активным участником описываемых событий. Подобно кропоткинской истории Французской революции, она повествует о том, что Волин именует «неизвестной революцией», то есть о народной социальной революции, отличной от захвата политической власти большевиками. До появления книги Волина эта тема почти не обсуждалась.
Эта книга — история жизни знаменитого полярного исследователя и выдающегося общественного деятеля фритьофа Нансена. В первой части книги читатель найдет рассказ о детских и юношеских годах Нансена, о путешествиях и экспедициях, принесших ему всемирную известность как ученому, об истории любви Евы и Фритьофа, которую они пронесли через всю свою жизнь. Вторая часть посвящена гуманистической деятельности Нансена в период первой мировой войны и последующего десятилетия. Советскому читателю особенно интересно будет узнать о самоотверженной помощи Нансена голодающему Поволжью.В основу книги положены богатейший архивный материал, письма, дневники Нансена.
Одержимость бесами – это не только сюжетная завязка классических хорроров, но и вполне распространенная реалия жизни русской деревни XIX века. Монография Кристин Воробец рассматривает феномен кликушества как социальное и культурное явление с широким спектром значений, которыми наделяли его различные группы российского общества. Автор исследует поведение кликуш с разных точек зрения в диапазоне от народного православия и светского рационализма до литературных практик, особенно важных для русской культуры.
Книга одной из самых известных современных французских философов Юлии Кристевой «Силы ужаса: эссе об отвращении» (1982) посвящается темам материальной семиотики, материнского и любви, занимающим ключевое место в ее творчестве и оказавшим исключительное влияние на развитие феминистской теории и философии. В книге на материале творчества Ф. Селина анализируется, каким образом искоренение низменного, грязного, отвратительного выступает необходимым условием формирования человеческой субъективности и социальности, и насколько, в то же время, оказывается невозможным их окончательное устранение.Книга предназначена как для специалистов — философов, филологов, культурологов, так и для широкой читательской аудитории.http://fb2.traumlibrary.net.
Натали Земон Дэвис — известный историк, почетный профессор Принстонского университета, автор многочисленных трудов по культуре Нового времени. Ее знаменитая книга «Дамы на обочине» (1995) выводит на авансцену трех европейских женщин XVII века, очень разных по жизненному и интеллектуальному опыту, но схожих в своей незаурядности, решительности и независимости. Ни иудейка Гликль бас Иуда Лейб, ни католичка Мари Гюйар дель Энкарнасьон, ни протестантка Мария Сибилла Мериан не были королевскими или знатными особами.
Период с 1890-х по 1930-е годы в России был временем коренных преобразований: от общественного и политического устройства до эстетических установок в искусстве. В том числе это коснулось как социального положения женщин, так и форм их репрезентации в литературе. Культура модерна активно экспериментировала с гендерными ролями и понятием андрогинности, а количество женщин-авторов, появившихся в начале XX века, несравнимо с предыдущими периодами истории отечественной литературы. В фокусе внимания этой коллективной монографии оказывается переломный момент в истории искусства, когда представление фемининного и маскулинного как нормативных канонов сложившегося гендерного порядка соседствовало с выходом за пределы этих канонов и разрушением этого порядка.