Человек плюс машина - [17]

— А мне кажется, — расхрабрившись, подал голос Валерий (расхрабрившись, потому что он вообще-то побаивался наших дам), — что суть проблемы коренится в самой машине!.. Машина-то когда работает хуже?! — таинственно зашептал он. — Тогда, когда Ивана Ивановича при ней нет! А если его нет при машине, то где он?.. С Марьей Григорьевной! Вот Иван Иванович это заметил и… Тут глубинная психология…

Мы расхохотались.

— Ну, эти соображения вам, Валерий, надо поместить в следующем же аспирантском сборнике! — запрыгала Ника, наша молоденькая сотрудница, за которой Валерий безусловно ухаживал.

Зиновий Моисеевич Герц, тот самый, чей автограф красовался прежде на знаменитой гитаре Эль-К, все никак не мог отсмеяться.

— Ха-ха-ха!.. Ха-ха-ха!.. Как вы напишете, Валерий? Иван Иванович заметил, что машина хуже работает, если он с Марьей Григорьевной, или же он заметил, что его мужские достоинства… ха-ха-ха… страдают, если машина работает хуже?! Ха-ха-ха! Либо любовь, либо машина. Третьего не дано!

— М-да, вы все шутите, — пробурчал Егор Елизарович Афанасенко, мужчина деловой и солидный, заместитель Опанаса Гельвециевича и предполагаемый его (со дня образования отдела, вот уже пятнадцать лет) преемник. — Все шуточки. Молодежь!.. А мне вот кажется, если мне, конечно, позволено будет высказать свое непросвещенное мнение… м-да… что крутит во всей этой истории не Марья Григорьевна, а… сам Иван Иванович! Вот так-то! Стишок-то помните: «А коса-то, а коса, как по два двадцать колбаса»?! А вчера на банкете видели?! С кем отплясывал Иван Иванович?! Вот то-то и оно!.. И почему она продлила себе командировку еще на три месяца? Работа-то ведь ее закончена, машина-то одна!

— Ах, неужели это правда?! — всплеснула руками Катя. — Каков подлец, а?! И она тоже хороша! У нее ведь жених в Москве!

— Нет, вы ошибаетесь, — поправила ее Вера Анисимовна. — Не в Москве, а в Ленинграде.

— Я вам точно говорю!

— Нет, Катя, не спорьте! Она же ленинградка, значит, и жених в Ленинграде!

— Да-а… Значит, и она тоже хороша, — покачала головой Анна Федоровна. — Ай да Иван Иванович!

— Вот так-то! — повторил Егор Елизарович. — Он же теперь знаменитость. Без пяти минут член-корр. Вы еще увидите, одной этой царь-девицей дело не ограничится. Эти идиотки сейчас начнут на него вешаться!.. А зачем ему Марья Григорьевна? Не так уж она молода, простите!..

— Не беспокойтесь, не начнут! А если и начнут, значит, они действительно идиотки! — поспешила Катя.

— Много вы все знаете! — высокомерно заметила молчавшая до сих пор Клара Максимовна, молодая дама, при-,-, надлежавшая отчасти к кругу Марьи Григорьевны (то есть дружившая с еще одной молодой дамой, которая к тому кругу принадлежала уже точно). — Много вы знаете! А я вам говорю, что этот ваш Иван Иванович у нее, у Марьи Григорьевны, в ногах валялся, умолял ее за него замуж выйти! Она отказалась наотрез.

— А мне говорили, — грустно сказала Ника, — что у него жена и двое детей не то в Сызрани, не то в Чебоксарах… И говорили, что вот сейчас он в отпуск идет и едет к ним, чтобы забрать их сюда.

— Кто вам сказал такую ерунду?! — раскипятилась Анна Федоровна. — Жена его давно бросила, это еще Эль-К говорил, когда Ивана Ивановича к нам только брали. А в отпуск он едет в Гурзуф, это я вам говорю как член месткома. Мы уже обсуждали вопрос о предоставлении ему путевки… Между прочим, он в отпуске не был три года, так что отпуск у него получается порядочный!

— А с кем он едет туда, если не с женой и не с детьми? — спросил Зиновий Моисеевич. — Вот тут-то, Валерий, мы и проверим вашу гипотезу!..

— Легко установить, с кем он едет. Но если даже он заедет за женой и детьми, это еще ничего не доказывает, — резонно рассудил Валерий. — У него, несомненно, есть комплекс вины по отношению к ним. Заберет ли он их сюда, вот это, конечно, любопытный психологический этюд. А что касается моей гипотезы, то я полагаю, что здесь эксперимент не может считаться чистым вполне, поскольку в данном случае, несомненно, будет играть роль… э-э… я бы сказал… эффект «отсутствия». Уезжая, да еще и надолго, индивид как бы выключается из системы отношений, в которую он был погружен, временно она как бы перестанет быть для него значимой, сколь бы ни была значима до момента «покидания». И обратно: данная система отношений как бы купирует отсутствие данного индивида, я имею в виду, элиминирует свои связи с ним; опять же — сколь ни были они значимы прежде… Поясню специально для дам, которые, думается мне, не очень поняли мои рассуждения. — Валерий, окончательно осмелев и явно подражая Эль-К, изящно поклонился. — Когда мы возвращаемся из отпуска, то всегда наш первый вопрос к оставшимся: а что нового? Мы уверены, что что-то обязательно было за время нашего отсутствия. И как мы бываем разочарованы, когда узнаем, что ничего нового не случилось! Мы почти обижены, потому что выясняется, что и наше отсутствие прошло для остававшихся на месте фактически незамеченным!..

Дамы с нарочитым презрением пожали плечами.

8

Гипотезу Валерия удалось проверить, и очень даже скоро. Иван Иванович уехал (мы почти насильно выпихнули его, уезжать он не хотел). Когда мы, провожавшие его, вернулись в городок, машина уже стояла, и стояла намертво, не шли даже элементарные тесты на отдельных устройствах! Неделю — неделю ровным счетом! — обслуживающий персонал, матерясь на чем свет стоит, возился с нею, но все без толку, становилось только хуже и хуже. Ребята, кажется, сами начали верить в существование секретной кнопки в дверях, с помощью которой Иван Иванович отключает машину в свое отсутствие.