Человек на балконе - [40]

Когда мне было пятнадцать лет, я попал на хорватский остров Лошинь. В тот день я впервые в жизни увидел море. Оно поразило меня, как свинцовая пуля. На острове есть рыбацкая деревушка Вели со старинной крепостью и длинным пирсом, недалеко от церкви св. Марии, уходящим далеко в Адриатику. Если вы окажетесь на этом пирсе длиной почти в пятьсот метров, обратите внимание на то, что галька на нем фиолетовая. И вот помню, что теплой хорватской ночью я, худой и пятнадцатилетний, прошагал всю его длину и улегся на самом краешке, у воды, устремив свой взгляд в звездное небо. Вода тихо шелестела под ногами, а вдали горел одинокий маяк. Я пришел, я волновался. Одна из звезд горела ярче других и я, несмышленый, начал на нее молиться. Я пожелал себе необычной судьбы, жизни полной приключений, видений и неожиданностей. Что-то во мне в тот момент определенно рухнуло.

Еще я почему-то помню фонтан в Вашингтон-сквере в Нью-Йорке. У подножья Пятой Авеню, возле статуи Гарибальди находится этот грязный, замшелый фонтан. Вокруг него постоянно толпится разношерстная группа сумасшедших и бродяг, да и в нем самом зачастую можно увидеть разлегшихся на солнце, словно стая черных змей, потных толстых негритянских женщин. Помахивая веерами, они мечтают о жизни белого человека, в то время как в сторонке от них мило играет на гитаре вечный, престарелый морщинистый хиппи. Яркие их одежды ослепляют глаза. Отличное место, кстати, если ты философ. В один из этих жарких июльских дней я присел на краешек этого фонтана и закурил, и вдруг помутило меня, стало не по себе, голова как-то странно закружилась. И почувствовал я, что произошла трагедия в моей семье. И она действительно произошла. Вот же ж какие чувства возобладали мной у того грязного, прохладного фонтана.

На 500-ом километре дорога испортилась и сделалась ухабистой, неровной, в дырках и огромных булыжниках. Земля становилась суше, растительность аскетичнее. На 554 километре мы поймали яму, чуть не сбив появившихся из ниоткуда сомнамбулических черных коров, и у нас спустило два левых колеса. К сожалению, человеческий гений и метод рекуперации оказались бессильными перед казахским бездорожьем. «Резина у вас не та, — сказало вызванное из Приозерска обветренное лицо механика Николаича, тоже доброго человека, хоть и сильно пахнущего водкой. — Вызывайте подмогу». Подмога ожидалась только к утру и стало ясно, что на обочине дороги, в кромешной тьме бескрайней Бетпакдалы нам предстоит провести ночь.

Ночь и степь — сочетание, которое всегда представлялось мне музыкой. В реальности же ночь в степи — довольно жуткий бизнес. В этой ночи происходят сгустки метафизических событий. В черном небе, под лохматыми звездами, слышался лишь стрекот сверчков и свирепый вой ветра со стороны Балхаша, от которого, казалось, вот-вот полопаются стекла. В третьем часу ночи где-то в темноте мне показалась фигура механика Николаича, кричавшего: «Мы тоже органичная часть мироздания!». Я мысленно отогнал от себя призрака и попытался заснуть. Во сне ко мне приходила Бубизада Сейткалиевна с вопросом: «Как с таким количеством добрых людей могут быть такие дороги?». Проснувшись в холодном поту, я открыл глаза и увидел медитирующего в призрачном свете фар ЧЗМИ. «Open your mind», — сказал он, откинувшись в салоне автомобиля. Думал ли я о смерти? Конечно, думал.

Я вновь погрузился в воспоминания. Моим фонтаном в Москве был, конечно же, фонтан «Принцесса Турандот» возле театра им. Вахтангова. Возле него также постоянно обитали самые махровые маргинальные слои столичного общества — бродячие музыканты, художники и простые бомжи. Вообще-то Москва у меня ассоциируется со слякотью и чувством всеобщего унижения. Но фонтанчик этот на Арбате с нелепой золотистой фигурой принцессы я любил. Я угощал всех этих безумцев пивом, а они играли для меня за это блатные песни. И вот, помнится, это было в августе, я встретил на подножии этого загадочного места заплаканную женщину, полуседую, лет сорока. Горько она плакала, очень горько, слишком отчаянно, чтобы быть просто брошенной каким-нибудь неряшливым мужчиной. Решил-таки я ее пожалеть и, разговорившись, узнал, что ей поставили смертельный диагноз. Я не знал ее имени, не знал, где она живет и есть ли у нее высшее образование, но я определенно ведал, что она умирает. Я осознал, насколько человек в сущности своей одинок. Не стоит кого-то любить, жалеть, спасать, из болезни вырывать, ведь все кончается одним и тем же.

В прошлом году я ездил по работе своей во Францию. Путь я свой держал из Лиона (где, кстати, также находится отличнейший фонтан на площади Place d es Terreaux) в Ниццу, прямиком через Альпы. Посреди крайне запутанной и опасной дороги, где-то высоко в горах, находится маленький ресторанчик, под названием «Etoiles». Если будете проезжать по той дороге ночью, обязательно загляните в это энергичное и любопытное заведение и посетите тамошнюю уютную террасу с видом на темно-синие горы. Вам откроется наипрелестнейший вид на черное небо, и вы мгновенно почувствуете себя ничтожеством, однако, вам это странным образом понравится. По крайней мере, это понравилось мне, даже больше, чем море, больше, чем Тихий океан. Я думал о работе, которая купит меня с головой, а взамен я получу свою комфортабельную жизнь, но останутся в голове не свершившиеся детские мечты. Это мгновение очень сложно описать, невидимые бури проходят сквозь человека, и он становится чем-то большим, чем примитивной всепоглощающей бактерией. Рекомендую это место обывателям, попробуйте.