Человек на балконе - [22]

— А где Анна? — уже немного накачавшись, поинтересовался я.

— О, к ней пришел ее низкорослый хахаль и они там, похоже, вовсю выясняют свои отношения. Дурак он, что и говорить. Но ты общайся с ней! Она очень хорошая, и живая, и английский знает! Соседи все-таки…

— А-а-а.

Зачем я выпил? Я не знаю. Мимолетная похоть ли, желание, наши мелкие, грешные, обычные потребности. Кричали птицы, из соседней квартиры доносился гомон жизни, и я уехал к Арсену. Кому на хуй понадобились эти бабы? Зачем я о них пишу? Ляжки, груди и письки, и ничего больше. Из всей этой истории снова выплываю лишь один я. Значителен только этот странный человек, стоящий на балконе в халате и смотрящий на вас, потому что если он вас не увидит, то и нет вас вовсе.

15

Было восемь тридцать утра. На улице Фурманова нещадно палило гипертрофированное первомайское солнце, повисшее в преувеличенно ярком, безоблачном, синем казахском небе. Два предыдущих дня подряд я пил в ДК и играл в футбол, позвоночник и голова болели немилосердно, очень сильно хотелось спать. Однако сон мой был нарушен неожиданным гулом, а через несколько секунд началась судорожная и хаотичная тряска. Открыв глаза, я обнаружил, что стены моей спальни качались в сильных, пьяных конвульсиях. Миниатюрная стеклянная Эйфелева башня, сувенир, который я привез из Франции в прошлом году, с грохотом упала с полки на пол, но к удивлению, не разбилась.

«Значит под нами движутся тектонические плиты», — лениво подумалось мне.

Тряска продолжалась с полминуты. Вместо того чтобы вскочить и запрыгнуть на сруб дерева, произрастающего напротив моего балкона (как планировалось мною на случай землетрясения), я продолжил валяться голым в кровати. Я четко представил себя в свой последний час, умирающим и хрипящим кровью. В этот момент я не вспоминал лицо матери, и совершенно не думал о собственном спасении, скорее, в голове моей кружились вихрем следующие образы: 1) Я, одиноко шагающий по улочке в Нью-Йорке; 2) Глаза Лидии. Лидия, необходимо отметить, была из породы кобылистых женщин с длинными мясистыми ногами, большими сиськами и гривой блондинисто-рыжеватых волос. Кажется, у нее был шиньон, хотя я уже не помню. Мы познакомились с ней летом в Вермонте — я работал в книжном магазине, она изучала русский язык. Особенно хороши в ней были упомянутые мною глаза, Лидия являлась одной из редких обладательниц тех глаз, что меняют цвет при различном освещении. Ах, что это были за глаза! Оттенки зеленого играли в перламутре, желтые блики исчезали в голубом, холодные и теплые тона догоняли друг друга под покровом темных ресниц. Я уехал от нее через месяц и больше никогда уже не видел этих глаз. Не видел больше ни у кого, редкий такой случай, кстати говоря. Неожиданно ко мне пришло совершенно четкое осознание того, что я не умру. Я буду жить и писать книги, и даже не запью. Страх мне знаком, как и всем, однако вот я лежал в нездоровом спокойствии, в то время как мир вокруг с шумом рушился. Было, конечно же, немного страшно, но никакого ужаса. Все равно ведь всегда желал спиться и сдохнуть к 27 годам, так чего теперь дрожать и бояться? Если жил безрассудно, помирай тоже безрассудно.

И тут, как в плохих фильмах класса Б, тряска прекратилась. Я заулыбался собственным безумным мыслям и на душе стало совершенно хорошо. Сон исчез напрочь. Встав в не привычную для меня в праздничный день рань, я оделся и спустился в магазин, где приобрел несколько банок пива и польскую колбасу. Вернувшись в квартиру, я включил телевизор и устроился на диване. Я пил пиво, съедал колбасу и наблюдал за тем, как в Риме готовились к причислению римского папы Иоанна Павла II к лику блаженных. Кажется, я был абсолютно счастлив.

В одиннадцать тридцать пять мне позвонила Джулиана, нарушив череду серьезных и глубоких мыслей.

— Hello my dear cheesy boy, do you want to get lunch?

— Ok, I just need to take a shower.

— Enjoy your shower!

Человек я, как вы, наверное, успели заметить, по складу своему одинокий. Выбор ли это мой собственный или выбор невидимой мне судьбы, но даже в самых больших компаниях друзей я постоянно чувствую некое отчуждение. Старым приятелям я не звоню, в «Фейсбуке» ни с кем не переписываюсь, на встречи хожу неохотно. Однако, звонку заезжей итальянской женщины я был рад. Нравится она мне и все тут. Приняв быстрый холодный душ, я вновь вышел в испепеляющий, жаркий день Первомая. Волосы мои были аккуратно острижены, пиджак сидел ловко, туфли начищены до блеска.

А снаружи творилось очередное безумие. По перекрытым для автомобилей улицам живо бегали и распевали патриотические песни круглолицые и гладковыбритые, в белых маечках и нелепых кепках, юные представители главной партии страны. «Алга, Казахстан! Алга, Казахстан!» — громко скандировали откормленные и здоровые молодые люди. Я еще подумал, что они немного смахивают на пришельцев из космоса. По крайней мере, на городских жителей они не были похожи точно. Лицо городского жителя — это жилистый кусок мяса с мешками под глазами, впалыми щеками и морщинами у рта и ушей. У этих физиономии были нечеловечески здоровыми.