Человек из пустыни - [2]

— Эгмемон… А Эгмемон? Ты чего? Просыпайся!

Ему бросилась в глаза подозрительная бледность лица дворецкого и слишком уж спокойное выражение на нём. Потрогав Эгмемона за руку, Эннкетин в ужасе отшатнулся: рука была холодной, как пирог, который Эннкетин только что съел. Грудь дворецкого была неподвижна.

— Эй, старик, ты что? — пробормотал Эннкетин.

Он боязливо нагнулся к лицу Эгмемона и долго вслушивался, но дыхания не услышал. Приложив пальцы к его шее, Эннкетин попытался нащупать пульс, но не смог. Тогда он приложил ухо к груди Эгмемона, но там было уже тихо. Эннкетин пошатнулся и сел на пол, не сводя полного ужаса взгляда с бледного спокойного лица дворецкого.

— Эгмемон, ты что — умер?

Тот не ответил, по-прежнему видя какой-то прекрасный сон. На вешалке висел его чёрный костюм, приготовленный ещё с вечера, рубашка сияла безупречной белизной, сапоги блестели, стоя аккуратно один возле другого, на тумбочке лежали перчатки. Всё это Эгмемон, ложась вчера в постель, собирался утром надеть, но с постели ему было уже не суждено встать никогда.

Эннкетин был так потрясён, что с минуту сидел на полу неподвижно, а потом подполз к Эгмемону. Поглаживая его по плечу, он бормотал со слезами на глазах:

— Старик, ты что? Ты… Ты зачем умер? Зачем, я тебя спрашиваю? Что же я теперь буду один делать, а? А? Эгмемон!

Уткнувшись в одеяло, Эннкетин заплакал. Плакал он тоже с минуту, а потом его словно кто-то дёрнул за плечо: хозяева сейчас встанут, пора идти! Эннкетин встрепенулся, стал торопливо подниматься на ноги.

— Сейчас, Эгмемон… Я уже иду. Я иду к хозяевам. Всё будет сделано, как надо… В доме будет порядок, я тебе обещаю!

Всё ещё всхлипывая и вытирая на ходу слёзы, он зашёл сначала в ванную — умыться, а потом поднялся к спальне лорда Дитмара и Джима. Собравшись с духом, он вежливо постучал.

— Господа! Милорд! Господин Джим! Вы уже проснулись?

Ему ответил лорд Дитмар:

— Да, мы уже встаём.

— Милорд, мне надо вам сообщить кое-что срочное, — сказал Эннкетин. — Я могу войти?

— Входи, Эннкетин, — ответил мягкий голос Джима.

Лорд Дитмар был уже на ногах и завязывал пояс шёлкового халата, а Джим ещё сидел в постели, в розово-бежевой пижаме, распуская убранные на ночь волосы; в свои тридцать три года он выглядел не старше двадцати и был по-прежнему свеж и очарователен. Его распущенные волосы окутали его изящную фигуру и заструились по постели шёлковым золотисто-каштановым потоком.

— Что там случилось, Эннкетин? — спросил он своим мягким серебристым голосом, тёплым и чуть охриплым после сна. — На тебе просто лица нет.

— Господин Джим, — пробормотал Эннкетин. — Милорд… Дело в том, что там Эгмемон… Там Эгмемон умер… кажется.

Через минуту лорд Дитмар склонился над дворецким, уснувшим вечным сном, а Джим стоял позади с полными слёз глазами, прижимая дрожащие пальцы к губам. Лорд Дитмар пощупал пульс на его запястье, на шее, склонил ухо к лицу Эгмемона, а потом с глубоким горестным вздохом обернулся к Джиму и проговорил:

— Увы, мой милый… Наш верный старый Эгмемон отслужил своё. Вечный ему покой и вечная память.

Он снова повернулся к Эгмемону и погладил его потускневшую голову, склонился и приложился губами к его холодному лбу, поднял с его груди руку и тоже поцеловал.

— Прощай, старый друг, и спасибо тебе, — проговорил он с тихой печалью. — Не знаю, как мы будем без тебя… Кто о нас так позаботится, как заботился ты? Не знаю… Наверно, такого как ты, больше не найти во всей Вселенной.

Джим, закрыв лицо руками, разрыдался. Лорд Дитмар, в последний раз погладив похолодевшие руки Эгмемона, поднялся и обнял его. Джим, спрятав лицо у него на груди, вздрагивал плечами, а лорд Дитмар, нежно поглаживая его по волосам, проговорил:

— Никто не вечен, любовь моя… И ничто не вечно. Об этом нужно всегда помнить.

Эннкетин, с усилием проглотив солёный ком, спросил глухо:

— Какие будут распоряжения, ваша светлость?

Лорд Дитмар устремил на него странный, задумчиво прищуренный взгляд.

— Эгмемон хотел, чтобы его место занял ты. Что ж, не будем противоречить его желанию. С этого дня ты будешь исполнять обязанности дворецкого, Эннкетин. Думаю, ты с этим справишься, Эгмемон неплохо тебя обучил.

Эннкетин поклонился.

— Для меня это честь, милорд. Может быть, второго Эгмемона из меня не выйдет, но я буду стараться в меру своих сил.

— Эгмемон ничего не говорил тебе, не давал никаких распоряжений на случай своей смерти? — спросил лорд Дитмар.

— Да, я припоминаю это, милорд, — сказал Эннкетин. — Он сказал мне, где он хранит свои сбережения, и велел взять оттуда на его похороны. Он пожелал быть кремированным… Это недорого и не слишком хлопотно.

Лорд Дитмар вздохнул.

— В этом весь Эгмемон… Он всегда старался доставлять как можно меньше хлопот и приносить как можно больше пользы. Он был так привязан к этому дому, что мне кажется неправильным помещать его прах на удалённом отсюда кладбище. Думаю, никто не будет против, если его прах упокоится здесь, рядом с нами и с этим домом, которому он отдавал всего себя. Эннкетин, свяжись с похоронным бюро, закажи кремацию и маленький склеп для одной погребальной урны. Пусть его установят в саду.