Человек дейтерия - [3]

Впервые феномен невидимости он осознал уже в два с небольшим годика, когда в магазине чужой дядя запнулся за маленького Крупицына и уронил его на пол. Гриша отчетливо помнил тот рассеянный и несколько удивленный взгляд взрослого. Ведь не было ничего под ногами, пусто было! — а запнулся. Кажется, мужчина так толком и не понял, за что же именно он запнулся. Скользнул невидящим взором по упавшему ребенку и прошел мимо. Когда же маленький Гриша с плачем побежал жаловаться матери, то и она его не услышала. Очень уж увлеченно беседовала с продавцом. Ну а сыночка машинально погладила и отодвинула в сторону. То есть Гришу тогда словно током шарахнуло. Он даже реветь перестал, потому что детским своим умишком внезапно понял: его НЕ ВИДЯТ и НЕ СЛЫШАТ! Даже родные люди.

К слову сказать, родных людей было не так уж много: мама, папа и время от времени забегающая в гости тетя Вера. Еще был муж тети Веры, но, вероятно, он тоже входил в категорию невидимок. Потому что Гриша его никогда не встречал. При этом сидящие на кухне женщины постоянно о нем говорили. То есть где-то муж этот обитал, ездил на машине и даже чувствовал себя вполне сытно, но в этом ли мире или каком-то ином параллельном, об этом приходилось только гадать.

Самое смешное, что к мысли о собственной невидимости Гришка вполне притерпелся. Как притерпелся к тому, что бедолаг невидимок обычно не уважают и колотят чаще прочих. Тоже, между прочим, странность! — видимых обходили стороной, невидимых пихали и пинали. А ведь по идее все должно было обстоять ровным счетом наоборот. Однако доставалось все-таки больше невидимкам, и того же Гришу поколачивали все кому не лень — и Леший с друзьями, и Дон с Москитом, и даже некоторые из девочек покрупнее. Разве что команда грозного Саймона до поры до времени паренька не трогала. Может, в силу совсем уж микроскопической видимости. Однако по достижении Гришкой возраста в десять лет они тоже ощутили присутствие блеклого призрака, а ощутив, немедленно взяли под прицел своих волчьих взоров. Впрочем, сам Гриша такому раскладу совсем не удивился. Саймоном больше, Саймоном меньше — жизнь по сути не менялась ни на грамм. К прежним многочисленным страхам добавился еще один, только и всего. В садике пугали наказанием, в школе — двойками и приближающимися ЕГЭ. Дома вздыхающая мать грозила далекой армией и отсутствием достойной профессии, отец вымещал на сыне ежедневное раздражение затрещинами.

Что касается одноклассников, то здесь все обстояло еще проще. Если кто и пускал в ход кулаки, то чаще мимоходом, без эмоций и злого азарта. В этом, кстати, крылся свой плюс, поскольку обходилось без травм и кровопролитий. Пустое место скучно месить и метелить. Все равно что бить по воздуху палкой. А в том, что он являлся пустым местом, Гриша не раз убеждался воочию. Был такой случай, когда в классе, кажется, третьем они затеяли после уроков игру в прятки и Гришу тоже приняли в общую игру. Спрятался он не сказать, чтобы слишком искусно, но его не нашли. И, не найдя, затеяли игру сызнова, а потом по третьему и по четвертому разу. И все это время он сидел, скорчившись за нагромождением картонных коробок, остро переживая и уже почти боясь, что его, наконец, обнаружат, а обнаружив, поднимут на смех. Но ребята его так и не нашли. Да и не искали. Вволю наигравшись, одноклассники разобрали портфельчики, немного попинали единственный оставшийся (конечно же, непонятно чей!) и разбрелись по домам.

Читая уэллсовского «Невидимку», Гриша Крупицын горестно усмехался. Герой писателя фантаста был сильнее окружающих. Если верить роману, целый город боялся мистера Гриффина! Самого же Гришку не замечали и не боялись. А ведь звали их похоже — Гриша и Гриффин. Словно в насмешку…

Короче, Гришкина незаметность была совсем иного сорта. Его не видели, как сор под ногами, как закатившуюся в щель копейку. То есть копейку, может, и видели, но кто же за этой копейкой станет наклоняться!

Именно поэтому в школу с собой он частенько брал оловянного солдатика. Маленький часовой, конечно, не мог защитить от многочисленных бед, но, прикасаясь к нему, Гриша пусть ненадолго, но заставлял себя поверить в то, что он не один, что кому-то небезразлично его существование.

* * *

На день рождения к первой красавице класса, Алке Синицыной, Гришу не позвали. Да он и сам поначалу туда не собирался. Но все потопали, и он поплелся. А куда деваться? Когда заходили в лифт, народ радостно гомонил, тискался и толкался.

— Обожаю лифты, — кудахтал Димон. — Особенно когда застревают.

— Ага, а ты, к примеру, с вампиршей вдвоем.

— Мальчики, что вы такое говорите!

— Где ты видишь мальчиков?..

Продолжая хихикать, ребята точно на пальцевом тест-контроле по очереди приклеили по жвачному комочку к вентиляционной решетке.

— Чтобы не сквозило! — пояснил Дон, и все снова захмыкали. Едва втиснувшийся следом за всеми Гриша тоже захихикал. Пора было ехать, но лифт стоял на месте, не желая подниматься.

— Что еще за тормозуха?

— Эй, кто там ближе? Кнопку жми! — взвизгнул Москит. Самый маленький в классе, он умудрялся верещать громче всех.