Человек без биографии - [2]

Совсем иного плана тревоги, но тоже тесно связанные с военной угрозой, обуревали бригадного полковника Роже Массона и его прямого начальника генерала Анри Гизана. За последние месяцы Женева с поразительной быстротой возвратилась к обстановке первой мировой войны, когда кафе и пансионы города кишмя кишели представителями секретных служб воюющих стран, а в некоторых ресторанах почти легально функционировали “шпионские биржи”. Здесь в один и тот же вечер одна и та же тайна продавалась несколько раз, оплачиваемая марками, франками, иенами, долларами, кронами и фунтами стерлингов. Вот и сейчас англичане и особенно немцы раскинули сети по всей республике, вылавливая секреты, вербуя помощников из числа швейцарцев и совершенно открыто нарушая закон о нейтралитете… Тысячи агентов — в бюро бригадного полковника вели им учет и составляли особые списки.

Господин Феликс Дорн в этих списках не фигурировал. Фирма “Геомонд” — тоже. Сотрудники секретной полиции, наблюдавшие за ним, как за иностранцем, с чистой совестью подписывались под строчками рапортов: “В предосудительных поступках не замечен”. По их сведениям, господин Дорн жил скромно, не посещал злачных мест и тех ресторанов, где, по данным полиции, охотнее всего встречались со своими агентами эмиссары “Интеллидженс сервис” или разведок третьего рейха. Известно было только, что “Геомонд” испытывает финансовые затруднения, хотя господину Дорну и удалось получить заказы ряда влиятельных и богатых газет на схемы военных операций “Европе. Известно было также, что время от времени владелец фирмы встречается с Александром А.Ярдом, англичанином, служащим, но не имелось никаких данных о встречах с Эдмондом Гамелем и его женой Ольгой, господином по имени “Пакбо” и “Люси” — немецким журналистом Адольфом Гесслером, имеющим статус политического эмигранта. Не установлена была и связь с другими лицами — небольшим по составу кружком антифашистов.

Фирма “Геомонд”, занимавшая тесное и неуютное помещение на седьмом этаже дома 113 по рю де Лозанн, быстро завоевала популярность у клиентуры: карты, изготовленные господином Дорном, всегда отличались четкостью деталей и содержали максимум полезных сведений. Погоня за точностью вынуждала картографа выписывать множество газет, журналов и официальных изданий из европейских стран, переписываться с другими картографами и собирать сведения иными средствами, в частности, расспрашивая компетентных лиц, приезжающих в Швейцарию на отдых из-за рубежа.

В Центре, направляя Дорна в Женеву и ставя перед ним задачу вести стратегическую разведку фашистской Германии, знали, кого посылать на дальний рубеж: военный разведчик Генштаба РККА Феликс Дорн, он же “Виктор”, обладал разнообразными и глубокими дарованиями. Прирожденный лингвист, отличный художник, широко и всесторонне образованный, он был, когда надо, педантом, способным сутками сидеть над уточнением отдельной детали; и вместе с тем в общении с людьми он проявлял достаточную свободу взглядов и мягкость характера, несвойственные педантам по натуре. Наблюдательный и остроумный, он легко становился “душой общества”, если хотел; но умел и молчать, слушая других, и не выдавать отношения к услышанному. Опыт и знания Дорна были выше того уровня, который отмерен для 40-летнего мужчины, сына ремесленника.. Так впоследствии охарактеризовал шефа его бывший помощник по группе, и в этих словах не содержится преувеличения.

“Стальным характером” отличалась Юлия, жена Дорна, друг, на которого он полагался всегда и во всем. Нежной и женственной была Роза — радистка и шифровалыцица; вместе со вспыльчивой “Сисси”, хладнокровным Лонгом и рассудительным Тейлором они представляли несходный по компонентам сплав характеров и душ, спаянных в единое целое антифашистским долгом и стремлением выполнить этот долг.

Все они в разное время и с разных концов Европы съехались в Швейцарию, преодолев при этом трудности, о которых никогда не рассказывали даже в самом узком кругу. Военные разведчики, они считали, что трудности для того и созданы, чтобы их преодолевать, и Дорну не приходилось слышать от них ни жалоб, ни сетований.

…Первые радиограммы, подписанные “Норд”, Центр получил с началом второй мировой войны. До этого дня рации Дорна бездействовали, хотя досье, собранные им и хранившиеся в конторе “Геомонд”, содержали немало ценных сведений о вермахте и люфтваффе. Но и после того, как немцы вошли во Францию, связь с Центром поддерживала только одна установка — на ее ключе работала Роза. Центр считал, что “швейцарцы” должны беречь себя до той суровой поры, когда слово “риск” окажется перечеркнутым реальной военной необходимостью.

Это были самые скверные для Дорна месяцы. Обреченный на почти полное бездействие, он обязан был не только сдерживать себя, но и объяснять другим, почему приказ Центра подлежит неукоснительному исполнению. Сисси спорила с ним до хрипоты. Черт знает что, немцы имеют в Женеве, Берне, Цюрихе и Люцерне десятки резидентур; англичане посылают депеши в Лондон не только через посольство, но и прямо телеграфом, объясняя чиновникам, что это торговые бюллетени, зашифрованные коммерческими кодами! “А мы? Чего мы ждем?!”