Человеческие судьбы - [2]

Чистым христианским душам на их горячие, можно сказать, детские молитвы часто Господь отвечает прямо, посылая видение для утешения и укрепления в вере.

А у женщины той, по имени Клавдия, была трудная, скорбная, по мирским понятиям, безрадостная крестьянская жизнь. Выросла она в деревне, в многодетной семье. Смолоду вышла замуж, да неудачно. Муж оказался пьющим и в пьяном угаре драчливым. Вырастила шесть детей, дала им образование, все они покинули мать и живут сейчас в городе. В деревне жить не хотят, боятся каторжного и на сегодняшний день крайне невыгодного крестьянского труда. А сколько труда, сколько забот, сколько слёз пролила мать, воспитывая детей! Как и все, работала в колхозе почти бесплатно, за "палочки". На себя же — поздно вечером и до зари, перед колхозной повинностью. За веру много гонений претерпела. И с бригадиров сняли, и не раз на собраниях разбирали — темноту религиозного невежества просвещали. Но всё вынесла. И сохранила огонёк христианской веры в своём сердце.

По воскресеньям и праздникам лесными тропинками, снегом заметёнными дорогами, иногда по колено в снегу бегала в церковь на службу.

Добрая, открытая, отзывчивая, но нервная, легко возбудимая. Ещё бы, сколько пришлось пережить... А тут ещё взрослый сын, любимый, который в Петрограде шофёром работал, прогревал утром в парке автобус, задремал и не проснулся — отравился выхлопными газами. Так двое внучат сиротинушками и остались, невестка запила, загуляла... И пошла у неё вся жизнь наперекосяк. Клавдия как могла помогала и страшно скорбела. Только вера и молитва давали ей силы.

И действительно, что видела эта деревенская женщина в своей нелёгкой жизни? Труд, скорби, болезни, голод, холод, войну, оккупацию и опять труд. Ни минуты отдыха, ни минуты покоя. И при всём этом сумела сохранить душевную теплоту и человеческую доброту. Но она — человек, укреплённый православной верой. Господь давал ей терпенье, согревал душу Божественной благодатью. Поэтому, пройдя сквозь горнило такой жизни, она не очерствела, не сломалась, не замкнулась, а стала ещё глубже, чище, светлее.

Воистину, многими скорбями подобает войти в Царство Небесное. И для крепко верующего человека всё на пользу, всё во спасение.

Но были в деревне и другие люди. Те, которые удалились от веры. Там беспросветно. Мат-перемат, вечные пьянки, драки, воровство. Невольно вспоминаешь и соглашаешься со словами Достоевского: «Русский без православия дрянь, а не человек».

И замечаешь, что чем ближе деревня к церкви, тем мягче нравы, добрее люди. Чем дальше — тем суровей действительность. Но даже и у, казалось бы, потерявших веру крестьян всё равно теплится в глубине души, что он русский, он православный, а самое главное — грешный.

Не раз мне доводилось видеть пьяных мужиков, плачущих и крестящихся на церковь. У их детей этого врождённого православного чувства много меньше. Повытравили в школах, институтах, развратили через телевидение и газеты. Работать, как деды и отцы, уже никто не хочет. Зачем? Новый стал идеал у общества: меньше работы, больше денег и развлечений...

Конечно, крестьянский быт тяжёл. Всё сам, своими руками. А результат во многом — как Бог даст. Но Господь даёт и благословляет, когда не только просишь, но и руки прилагаешь.

Деревня — это свой образ жизни, свой многовековой уклад. Поэтому приехавший в деревню горожанин, на другом укладе и дрожжах воспитанный, крестьянином никогда не станет. Дай Бог, чтобы его дети хотя бы приблизились к этому, если он сам раньше из деревни не сбежит. Да, крестьянство можно восстановить, но только из детей самих крестьян.

Храм Смоленской Божией Матери

Итак, представьте себе, средь болот и лесов, в пяти километрах от проезжей дороги, вдалеке от других деревень — с магазином и почтой, стоит трёхпрестольный каменный храм.

Построен он был в 1814 году. Тогда пастухи невдалеке от деревни Мародкино и увидели икону Божией Матери, которая стояла в ветвях огромной липы. От образа исходил мягкий, тёплый свет. Несказанный трепет и благоговение охватили сердца пастухов, они побежали в деревню и известили народ о чудесной находке. Собрались крестьяне, взяли новоявленную святыню — образ Смоленской Божией Матери, иначе называемый Одигитрией, Путеводительницей, — и перенесли икону в часовню, за одиннадцать километров от этого места.

Утром следующего дня обнаружилось, что иконы в часовне нет. Её нашли в Мародкино, на том же месте, где и была она найдена. Собрались крестьяне во главе со священником и, отслужив молебен перед святым образом, крестным ходом опять перенесли его в часовню. Дверь тщательно закрыли и даже запечатали. Но тщетно. Икона опять исчезла. Снова вознеслась на дерево, на то же место.

И поняли люди: такова воля Божией Матери, и быть здесь церкви в честь Пресвятой Богородицы и Её иконы Одигитрии.

Собрался народ из окрестных сел, нашли рядом залежи глины, стали кирпичи обжигать и храм Божий ставить. Яйца для состава, которым кирпичи скрепляли, из разных мест возами возили. Так миром церковь и построили. А зимний тёплый придел — это уже после, через полвека появился...