Чел. Роман - [6]

Лишь на пятом круге к Линер приходит осознание: все, что она сейчас видит, не сон, а реальность. Она останавливается. Глядя под ноги, пережидает легкое головокружение. Поднимает глаза и, двигаясь по тому же кругу, осматривается – медленно, с расстановкой. Исследует двор как место преступления. Ничего не ускользает от ее профессионального взгляда.

Итак, южный вход-въезд в больницу. Асфальт усеян пробившимися сквозь него мелкими белыми и фиолетовыми тюльпанами. Они растут в промежутках между плитками на тротуаре. Никаких следов снега или наледи. Огромные, двадцать-тридцать сантиметров, переливающиеся зеленым, бурым и черным бабочки-орнитоптеры12 наполняют пространство от земли до второго этажа. Парят медленно, лениво. Под стать своим – в две ладони, не меньше – размерам. Порой садятся на живую изгородь по обеим сторонам от въезда на территорию и теряются в ней. Окна облеплены другими, оранжево-черными. Странствующие монархи13. Сидят неподвижно. Издалека напоминают причудливый ковер. Подоконники и карнизы от второго до четвертого этажа забиты мелкими птицами. В основном попугаи. Зеленые, желтые, красные. Вкраплениями сойки. С десяток иволг. И еще какие-то цветастые, очень яркие, ей неизвестные. На крыше аисты щелкают клювами. Фасад здания покрыт травой и тюльпанами. Цветы растут параллельно земле. Стебли каким-то чудом не гнутся.

Западная сторона. Проезд и тротуар – в том же состоянии. Тюльпаны. Сплошным ковром. Преобладают красные, похожие на лилии. Группками в четыре-пять штук вкрапления фиолетовых, почти черных. Фасад также контролируют монархи. Летают в основном морфо14. Мелькают перед глазами голубые искры. Изредка садятся, расправив крылья. Живая изгородь от этого местами не зеленая, а синяя. Как и вертолетная площадка. Морфо накрывают ее ровно – круг в круг. По птицам различия минимальны. Разве что крышу занимают не обычные аисты, а стерхи. Растительность по фасаду не так активна. Цветов мало. Просто зелень и мох огромными шапками, которые переходят на кованую ограду и густо оплетают ее на всем протяжении. Живая изгородь вдоль ограды переменчива. Разнообразие бабочек максимально. Сразу опознаны: крапивницы, махаоны, репейницы, адмиралы, павлиний глаз15. Масса других. Деревья – продолжение живой изгороди. Пять берез. Клен. Пять голубых елей. Деревья едва различимы – сплошь в монархах. В целом плотность чешуекрылых в воздухе чрезвычайно высока. Птиц заметно меньше. На деревьях отсутствуют. Занимают ограду. Соколиные и совы. От крупных до мелких. Сидят плотно. Без заметных промежутков. Размерами выделяются филины. Выглядят как руководители групп. В траве у забора замечены фазаны, куропатки, перепела. Ходят свободно. Никакой агрессии со стороны сидящих на заборе хищников.

Северная сторона. От изгороди до ворот – хозпостройки. Заняты мелкими совками16. Единственное место, где не наблюдаются монархи. В промежутках между постройками и проездом красавки, белые и красные ибисы и, похоже, марабу. На крышах сипухи17. Старый вяз в углу занят вперемешку снегирями и какими-то другими ярко-красными птичками. Они усыпали дерево как бесчисленные красные плоды. На столбах ворот кречеты18. Ворота захвачены крупными, в пару ладоней совками. Похожи на агриппин19. Фасады реанимационного и приемного отделений усыпаны тюльпанами. Крупных скоплений по одному цвету не наблюдается. Впечатление лоскутного одеяла. Бабочки занимают окна. Опять же без отчетливых видовых скоплений. Птицы концентрируются на подоконниках и крышах. На реанимационном отделении преобладают соловьи, варакушки20, малиновки, сверчки, канарейки. На приемном десятки неопознанных светло-серых птиц с голубыми крыльями. Много скворцов. Они единственные, которые активно перемещаются. На крыше реанимации – утки. Преимущественно огари и мандаринки.

Восточная сторона. Фасад и березовая аллея оккупированы монархами. Меж деревьев метелью кружатся белянки. Есть ли среди них утренняя – понять сложно. Бабочек слишком много. Тюльпаны группами разбросаны по фасаду. Преимущественно белые и желтые. Бахромчатые. На крыше попугаи: красные ара, какаду инка, на углу, к югу группка жако. В высокой траве сквера в каких-то десяти шагах от Линер парами дефилируют страусы, эму, фламинго…

Обойдя двор один раз, она решает сделать еще один круг и снимает все, что видит метр за метром. Фото. Потом видео. Только после этого немного успокаивается. Пытается окончательно собраться с мыслями:

«Отследила, что могла. Что знаю. Знаю со школы. Из жизни. Из разговоров с отцом. На даче, оказывается, не зря листала его альбомы. Орнитоптеры. Совки. Монархи. Теперь нужен анализ и тогда…»

Истерический, нечеловеческий смех незнакомой Линер голубокрылой птицы сводит на нет обозначившийся деловой настрой. Линер вслед за всеми хохочет не в силах контролировать смех. Невиданная эйфория охватывает ее. В какой-то момент ей кажется, что пространство, отделяющее ее от прочих людей, исчезает. И все вместе они становятся единым всепоглощающим смехом, колеблющимся в радости воздухом, лишенным какой-либо телесной оболочки. Но птица умолкает так же резко, как и начала. И тут же толчками в животе напоминают о себе еще не пришедшие в мир. Линер считает удары. Три. Значительно меньше обычного. И удары какие-то странные. Будто восторженные. Вроде «ура»! Троекратного. Будто вторят всеобщей радости. Им здесь явно нравится. Это и понятно – лето, птички-цветочки, тепло, светло…