Чеканное слово - [8]

Чтоб тело – в кровоподтеках,

Чтоб честно: глаза – в глаза.

Так хочу я ходить,

Пока несут меня ноги,

Пока глаза могут видеть,

И сердце мое пока

Так сильно может любить,

Как сильно и ненавидеть.

Своею пойду дорогой.

Пусть даже она коротка!

Ты мчишься своею дорогой

В чинах, по цветам, в цветах.

И, словно коня лихого,

Торопишь время пустое,

Не зная, что близок крах.

А я пойду по тропинке

Избитыми в кровь ногами.

Пойду не спеша,

Но твердо

И не боясь ничего.

И эта моя тропинка,

Я знаю, дорогой станет,

И по краям дороги

Будут расти цветы.

«Когда тебе, мой друг, приперло…»

Когда тебе, мой друг, приперло

С незрячим повести дележ,

Корысти собственной ты в горло

Всади по рукоятку нож.

«Все просто, понятно: раз выросли стены…»

Все просто, понятно: раз выросли стены,

То крыша ложится на них непременно.

Понятно и просто, что всякая крыша

Должна быть стены да и печки повыше.

Все просто, понятно: уходят седые —

Седыми становитесь вы, молодые.

Все просто, понятно, – понятно и просто,

Что вы, молодые, повыше нас ростом.

И все же скажите, вы тоже готовы

Лечь новому дому, как деды, в основу?

«Никто из смертных не рождался дважды…»

«Никто из смертных не рождался дважды.

И дважды на миру не умирать» —

В союзе эта истина не с каждой

Мужской душой,

А только лишь с отважной,

Как с лезвием кинжала – рукоять.

Вся наша жизнь – крутое восхожденье.

И если ты к вершине держишь путь,

Делами прославляй свое рожденье

И бойся —

Но не смерти, а паденья

И в час кончины мужественным будь.

«Ум – сеятель, а поле – наш язык…»

Ум – сеятель, а поле – наш язык.

Речь начиная, мы берем в расчет,

Что и полынь, и сахарный тростник

Растут на этом поле круглый год.

И хоть, как пуля меткая, язык

Убить способен словом в час иной,

За белыми зубами он привык

Держаться как за каменной стеной.

Пожелание деда

Всегда говорили отцам молодым,

Желая добра настоящего им:

«Пусть сын в родительский дом принесет

Заботу и счастье, любовь и почет!»

Теперь пожелания близких просты,

Они от душевной идут доброты:

«Ребенок растет, и заботы растут,

Пусть горе и слезы твой дом обойдут».

И я тебе, внук мой, желаю добра,

Мне слово сказать наступила пора.

Тебе и далеким потомкам твоим

Хочу быть полезен советом своим.

Когда ты заплакал, родившись на свет,

Был счастлив отец, да земляк, да сосед.

А больше не ведал никто из людей

О первой отчаянной песне твоей.

Когда ты умрешь, уж не будет меня,

И траур наденут друзья и родня.

Но счастлив, поверь мне, был истинно тот,

Кого, как родного, оплакал народ.

Имя

В мир новорожденный вступает,

И получает имя он.

Но, в жизнь войдя, не все бывают

Достойными своих имен.

Один перерастает имя,

Другой – недорастет никак.

Делами добрыми твоими

Измерит жизнь твою земляк.

Иного нарекут Асланом[9],

Ему удел храбрейших дан,

А вырастет и, как ни странно,

Дрожит пугливо, как Бюрхлан[10].

Расулом[11] назовут другого,

Чтоб стал посланцем божьим он…

Но имя – это только слово,

А не судьба и не закон.

Возвысить иль унизить имя

Способны лишь твои дела…

Мечтами лучшими своими

Семья ребенка нарекла.

Мечты отцовской бескорыстье,

Надежды матери твоей

Художник – время честной кистью

Отметит на полотнах дней…

На имя все имеют право…

Но, человек, запомни ты:

Пусть незаслуженная слава

Не осквернит большой мечты.

Когда в глазах погаснет солнце,

В смертельной, непроглядной мгле,

Пусть вечно имя остается

Твоим бессмертьем на земле!

Береза

Ты поговорку эту знаешь,

И я твержу одно и то ж:

«Там, где березу повстречаешь,

Там душу русскую найдешь».

Есть поговорка и другая —

О том, что молнии стрела,

Любое дерево пронзая,

Боится белого ствола.

Встречая солнечное утро,

Береза красит этот мир.

На серебре ее как будто

Узоры вывел ювелир.

По легкой черни этих точек

И этих линий вижу я,

Что у нее особый почерк,

Как у меня, судьба своя.

Порой, тая в себе угрозу,

Сверкает молнией беда.

Пусть только душу, как березу,

Не поражает никогда.

«Солнце с неземным огнем…»

Солнце с неземным огнем

Я назвал бы божеством,

Но творца я вижу в нем

С человеческим лицом!

«Море буйное, чего же…»

Море буйное, чего же

Рвешься к тихим берегам?

Иль чужой покой тревожит;

Или что забыло там?

Молодым

Все мое богатство —

Вера в друга,

Вера в разум,

Вера в совесть,

В глазах родных людей

Мое вставало утро,

И ясный вечер мой

Уснет в родных горах.

Пусть застревает в горле

Голос тихий,

Я знаю: час пробьет —

Он вырвется на волю,

Когда увижу

Свет родных очей,

Когда услышу

Звук родного слова,

Когда меня обнимет

Старый друг

И вздрогнет сердце

Первородно.

Дивно мой голос

Вырвется на свет.

Потому не верю подхалиму,

Он не пробудит

Теплоты в душе,

И не призовет

На бой за честность.

Нет, он не битву ищет,

А покой!

Камни, травы,

Родники, дороги —

Сколько в них тепла,

Любви и света!

Можно только сердцем

Их понять,

Молодостью духа

И тревогой.

О молодые!

Верил я.

Верю я

И буду верить я

В вашу совесть,

Вашу доброту:

Знаю, вы готовы

И сражаться,

И делами

Песню пробудить!

Если я горец

Если я горец,

Мне надо иметь

Горной природы

Характер открытый:

Словно ручей быстротечный

Звенеть,

Словно валун вековой —

Онеметь,

Словно вершины —

В свой срок поседеть,

И не краснеть

Перед жизнью прожитой.

Если я горец,

То мне суждена

Вечная страсть

К неприступному краю:

Горное солнце

Сменяет луна,

Вслед за зимою

Приходит весна,

Молодость —

Страстью освещена,

Но и во время глубокого сна