Чек за жизнь - [9]

Мужчина, сидевший все это время в кабинке, спокойно прошел мимо открытого окна, и открыл, заблокированную шваброй, дверь и вышел. Еще один искренне убежденный, что нас непременно спасут, ну или трус. Или еще один глупец такой же, как и я. Не колеблясь между выбором и не поддавшись животному инстинкту, я тоже вышел из уборной. Ожидавшие очереди, ворвались в уборную и, увидев, что никого нет, побежали к окну. Что с ними стало? Их расстреляли, и я это слышал. К счастью, не видел, и еще к большему счастью не оказался среди них. Я был прав, на счет того, что массовые побеги невозможны. Их расстреляли прямо из окна. А что сталось с моим «дружком» я не знаю. Одно я теперь знаю точно, чтобы выживать — нужно быть полным подонком. И я его нисколько не осуждаю.

Я вернулся обратно в актовый зал. О массовом побеге тут же узнали все. Проходя мимо одних из тех парней, я услышал одну очень интересный диалог:

— Мы потерпели убытки, — сказал один.

— Мелочи, — ответил второй.

— Если мы перебьем тут всех…

— Мелочи, — вновь оборвал второй.

— Надо доложить Шакалу.

— Надо.

То, что мы были, своего рода, товаром, для меня не было секретом. Нас оценили в миллион долларов, тогда как человеческие жизни, казалось бы, бесценны… А мы, были всего лишь, «мелочь».

После этого неприятного для главаря известия, нас всех загнали в зал, запретив добровольное хождение. Разрешалось выходить только по нужде и только в сопровождении. Итак, о плане побега можно было теперь забыть. И мы сидели в ожидании того счастливого исхода, в который так свято верил каждый из нас. Но шел уже второй час и ничего не происходило. Мы ждали очередного «визита» посредника. На сей раз с существенными новостями.

Приказ есть приказ

Напряженная атмосфера начала накаляться. Как донесли до нашего сведения, все это время ожидали мэра города. Только после этого наши нерешительные спецслужбы начали что-то предпринимать. Мы думали, что за нас быстренько заплатят выкуп, и мы все с торжествующими лицами героев разойдемся по домам, оказав для начала услугу журналистам, раздувая все в два-три раза.

Прошло еще двадцать минут. Условия в зале становились тяжкими. Становилась невыносимо душно, запасы воды иссякали. Еды, кроме снеков, захваченных с собой, ни у кого не было. С нами обращались как с провинившимися детьми. Нас обсчитали за попытки к побегу; и в том, что мы теперь не можем выйти из зала, чтобы подышать свежим воздухом, виноваты мы сами. Мы уже начинали сердиться на покойных беглецов, что, из-за них теперь невыносимо приходится нам. Я сидел молча, на чьем-то месте где-то в первых рядах. Мне не хотелось ни воды, ни еды, ничего. Просто уйти. Господи, как я хотел плюнуть на всех и на все и уйти.

Впереди первого ряда прошла женщина и остановилась перед той, кого я ранее назвал «актрисой».

— Ты?! Ах ты тварь! Бессовестная ты! — набросилась она.

— Ради бога, успокойтесь, женщина! — попробовал ее угомонить кто-то из заложников, сидящих рядом, — Мы все нервничаем.

— Да будь это последние часы моей жизни, но я хочу высказать в лицо все этой бесстыжей! — не переставала странная женщина. — Ты бессовестная, и дочь твоя бессовестная, и муж твой негодяй!

— Оставьте ее в покое! — прослезилась дочь, приводящая в чувства мать.

— Что молчишь, дрянь? — продолжала женщина.

— Советую и тебе замолчать, пока твои мозги не расползлись по полу, — сказал подоспевший на перебранку террорист, наставив дуло пистолета на ее затылок.

Женщина угомонилась и села на место.

Скоро появился и посредник, на сей раз посланный только что прибывшим мэром. Мне казалось, я собственноручно его расстреляю. Но это все были нервы. Хоть на этом ему спасибо. В отличие от тех мощных кабанов, которые не решаются проникнуть в стены здания, этот посредник был подобен жалкой овечке, добровольно проникнувшей в логово волков. Мэр требовал к трубке главаря. Главарь с какой-то странной улыбкой взял телефон, включил громкую связь и преподнес к микрофону. Завязался любопытный разговор. Это был первый разговор, который был доступен нашим ушам. Все предыдущие телефонные разговоры от нас тщательно скрывались.

Мы не могли слышать речь мэра и слышали с зала только ответы, исходившие от главаря. Гудевший зал резко смолк. Выслушав мэра террорист, разъяренно крикнул в ответ:

— А теперь послушай ты! Ни один заложник из этого здания не выйдет, по крайней мере, живым. Пока мы не получим наперед деньги и не убедимся, что обеспечены транспортом. Уже полночь. У тебя осталось восемь часов.

После этих слов главарь смело повесил трубку. На обратные звонки он уже не отвечал. Женщине, которой уже случалось терять сознание, опять стало не по себе. Пока ее приводили в чувства, я опять ушел в раздумья. Неужели это было так сложно согласиться на условия, которые от них требовали? Или мы, может, не «стоили» этой суммы? И опять я начал думать о таймере обратного отсчета, о заминированном здании… пока меня не отвлек один из этих злых клоунов в масках.

— Пойдешь со мной. Поможешь мне, — сказал он.

«Чертовщина, почему именно я?» — подумал я, но выбора не было, и я пошел за ним. Признаться, дурного предчувствия и повода для отказа не было. Мы знали, что нашим жизням ничего не угрожает и это заставляло нас держаться и не впадать в истерику. Террористы должно быть понимали, что накаленная обстановка ни к чему хорошему не приведет, и старались быть обходительней с нами. Картина, увиденная мной, заставила меня твердо в этом убедиться: в помещении, в которое меня привели, стояло несколько десятков точно таких же баллонов с водой, какие стояли в зале. Я был поражен. Мы все полагали, что водой нас обеспечивали представители власти. Это было просто невероятно! Я был разочарован бесповоротно.