Чек за жизнь - [8]

А за моей спиной творилось нечто очень забавное. Пожилая дамочка с поразительным спокойствием рассказывала кому-то все в мельчайших подробностях, что-то вроде: «Конечно, нас вот-вот спасут. Уже все местные власти на ушах… Кстати, а ты не очень далеко от телевизора? Думаю, что о нас крутят репортажи прямо с места событий…». Потом я обратил внимание на подростков, которые то ли фотографировали, то ли снимали на видео происходящее. Они, вероятно, были уверены, что на следующий день они это все будут показывать своим одноклассникам, друзьям… Завидую я этой детской беспечности.

Я сидел и подслушивал чужие разговоры и наблюдал за зрителями? А чем еще оставалось заняться? Посредников еще не было.

Я обратил внимание на то, как несколько людей «вынужденные отлучиться по своим делам» спокойно вышли из зала одни. Это говорило о том, что эти ребята хорошо все обдумали и спланировали, если могут так спокойно выпускать людей. Признаться, в первый час террористы обходились с нами довольно демократично: разрешали свободно перемещаться по залу, отлучаться в туалет, разговаривать по телефону. Я тихо спустился ниже, вплоть до третьего ряда. На моих глазах женщина, сидящая в первом ряду, потеряла сознание. Я сразу обратил внимание на ее излишне опрятный вид, одежду, прическу. Рядом с ней была юная девушка лет семнадцати, которая тоже была одета достаточно недурно. Очевидно, это была ее дочь. Они сразу выделялись из толпы. Ее тщетно пытались привести в чувства, пока один из «захватчиков» не принес нашатырного спирта. «Ну и актриса, — подумал я в тот момент про себя. — Что только не придумаешь, чтобы спасти себе жизнь».

Власти молчали, распоряжений пока не было. Все ждали посредника для переговоров. Не зная, чем себя занять я решил познакомиться с «собратьями по несчастью».

А ну, без истерик!

Я прошелся по рядам и подошел к первым, привлекшим внимание людям: это была женщина с двумя детьми. Они сидели втроем, зажавшись, как запуганные звери в уголке. Я подсел к ним и начал нести какую-то чушь вроде утешения (утешать, я, конечно, не умел). Они молчали. Я не знал, как вести себя с ними, но поговорить мне с ними очень хотелось. Наконец-то женщина мне ответила. Общение в напряженной обстановке поначалу не завязывалось. Но она все же рассказала мне о своей тяжелой судьбе; о муже, который беспрерывно пьет; о детях, которым порой нечего есть. Вся ее автобиография была основана на жалобах на жизнь. У меня были очень смешанные чувства по отношению к ней. «У нее пятеро детей, — думал я. — Одному из них недавно исполнился год. И они все нуждаются в деньгах. Эта женщина еле сводит концы с концами; муж несколько лет не работает и пропивает все деньги; детям все время нечего есть. И, несмотря на то, что ей не на что кормить четверых детей, она рожает еще одного ребенка от своего алкоголика-мужа, который алкоголиком стал уж точно не год назад. И что странно, оставив дома голодных детей, она пошла на концерт. М-да. Никак я не пойму логики таких женщин. В самых бедных семьях всегда высокая рождаемость, а если судить глобально, то в самых бедных странах такая же проблема. В итоге мы то и делаем, что всюду и везде жалуемся на нищету. А во всем этом виноваты глупые женщины, как например эта. Мужику об этом все равно не думает. Напротив, он инстинктивно нацелен на оставление потомства, и чем больше — тем лучше. Ответственность за потомство — это исключительно женская задача. Умная женщина никогда такую оплошность себе не позволит — обрекать свое потомство на нищету. Ведь известно: когда нависает угроза голода или холода, даже куры перестают нестись.

К счастью, после переговоров по телефону террористы пошли на уступки и отпустили детей и раненных, назвав последних «бракованным товаром». Обоих детей этой женщины отпустили. Они не хотели уходить без матери, тем не менее, пришлось.

Признаться, я был более чем разочарован. Мы ожидали услышать, что все требования уже выполнены (ну или хотя бы почти выполнены). Неужели для нашего правительства это задача была невыполнимая? Ведь потом террористов могли запросто ликвидировать при первом же удобном случае. Но нам просто передали, что ситуация под контролем. В тот момент я очень разозлился. Мы столько ждали, чтобы просто услышать, что ситуация под контролем, что мы не брошены, что наши местные власти действительно следят за развитием событий и что-то пытаются предпринять. Становилось нечем дышать, и я решил выйти из зала. Люди в масках таскали в зал пластмассовые баллоны с водой. «Спасибо хоть на этом» — с сарказмом я думал про себя, рассердившись на наших местных властей. И решил обдумывать, как мне дальше быть, на случай если что-то пойдет не так. Я планировал попробовать сбежать. Но это было невозможно: они были везде, даже в туалете (хорошо, что хоть в кабинках их не было!) Осуществить побег было невозможно. Даже выход на крышу позже заблокировали. С видом покорного заложника, вышедшего подышать свежим воздухом, я осматривал каждую щель. Тут-то я и наткнулся на единомышленника. Точнее, он на меня наткнулся. Он знал, чего хочу я, и я понял, чего хочет он. Должен признать, что мы тут же попали под пристальное наблюдение. И мы решили сделать вид, что просто знакомимся. Незнакомец отвел меня в сторону и начал рассказывать о плане побега. План был таков: бесшумно оглушить террориста, находящегося в уборной, которого я должен был отвлекать, и выбраться через окно. Идея мне не пришлась по вкусу. Но каждый раз, как у меня в ушах звучал воображаемый таймер обратного отсчета, я готов был согласиться на все. И так, простояв недолго в очереди, мы зашли в уборную, в которой было всего три кабинки. С нами зашел мужчина. Я зашел в кабинку, и размышлял в ней, как мне отвлечь «надзорного» в туалете. И ничего лучше не мог придумать, как начать усердно дергать за ручку, которую якобы заклинило, и начал звать на помощь. С приближением его шагов, мое сердце замирало. Он открыл дверь, и как только он это сделал, мой новый приятель хорошенько его стукнул сзади чем-то огромным по голове. Мы еле оттащили этого быка в кабинку и спрятали там, дабы никто из его товарищей сюда не заглянул. Тем временем во входную дверь уже стучались. Нужно было заблокировать ее чем-нибудь, пока мы не выберемся, иначе, учуяв, в чем дело, все просто рванули бы к окну. Если единичные побеги и были возможны (а они, я знаю, были), то массовый побег точно не состоялся бы. Я прислонил к ручке двери швабру, надеясь, что это задержит их ненадолго и побежал к окну. Но моего «приятеля» уже не было. Я просто замер на месте. Такого я не ожидал. Хотя, это вполне оправданно. Ну а чего я хотел? В любой критической ситуации каждый думает о себе и это нормально. Ах, откуда во мне эта сентиментальность? Вместо того, что обиженно и оскорбленно стоять, нужно было бежать. А может я просто испугался? Ведь здесь я находился в безопасности, а там меня могли бы застрелить. Я не взял на себя такой риск. Нужно было просто немного подождать, пока нас не спасут.