Чего ждет Кейт - [66]

– Мы даже не знакомы. С чего бы мне идти?

– Там будет весело. И ты будешь со мной. К тому же, – сочувственно добавляет он, – оправданий у тебя нет, потому что это буквально в соседнем доме.

– Я буду у мамы.

Но стоит мне это сказать, как я осознаю: у мамы. Там же, где Мэтт. О, это будет сплошное удовольствие. Великолепные выходные в одном доме с парнем, который знает все о моей неудавшейся в него влюбленности. Еще веселее будет, если я скажу, что в субботу мне предстоит не менее замечательная репетиция, на которой мне придется целоваться с парнем, в которого я была неудачно влюблена. Просто замечательно. Никакой неловкости. А потом неделя прогонов. А потом, в следующую пятницу, премьера. Не могу дождаться, чтобы посмотреть, сколько раз за это время Мэтт успеет окинуть меня мягким и сочувственным взглядом, пытаясь убедиться, в порядке ли я.

К счастью, Ной ничего не подозревает. Он вообще, похоже, не заметил, что я вот-вот расплачусь. И продолжает говорить:

– …в этот вторник. Наконец-то.

– Ной, слушай, – я зажмуриваюсь, – прости. Когда, говоришь, вечеринка? Завтра?

– Ты придешь? Круто. – Он выглядит так искренне довольным, что я чувствую себя виноватой за все те случаи, когда думала плохо о нем, его девушках и вечеринках. Особенно о нем. – Будет здорово. Тебе понравится.

– Хорошо. Звучит отлично, – говорю я, пытаясь игнорировать бешеный стук сердца.

Сцена шестьдесят вторая

Не знаю, почему мне так странно сообщать Райану о вечеринке. Кажется, будто я ищу внимания. Пытаюсь просочиться внутрь пижонской компании. Но когда я в пятницу говорю ему об этом по дороге домой, он даже не моргает.

– Да, я тоже думал пойти. Вроде там не должно быть слишком шумно.

– Я тоже что-то такое слышала.

– С кем ты идешь? – спрашивает он, и я немного таю внутри, потому что, конечно, он хочет услышать, что с Брэнди. А потом я начинаю чувствовать себя ужасно, поскольку могла бы ее пригласить, если бы хотела. И я хочу. Разумеется. Но дальше все становится сложно.

Я закусываю губу.

– С Ноем.

И вот почему. Если приглашать Брэнди, нужно приглашать и Рейну, а если я зову их, то должна позвать и Андерсона – и Мэтта. Между тем на вечеринку я иду именно ради того, чтобы избежать встречи с ними.

В первую очередь ради этого.

Оказавшись дома, я сразу эвакуируюсь в свою комнату. Мэтта еще нет, и, возможно, он сегодня вообще не появится. Но я все равно закрываю дверь поплотнее. Райан не хочет уезжать к папе до восьми вечера и считает, что сначала нам все равно нужно принять душ и собраться.

Выбирать наряд без банды ужасно одиноко: если никто не может прийти, мы хотя бы переписываемся обычно. Но опять же, если я сейчас напишу Рейне и Брэнди, они будут гадать, почему я не включила в чат Андерсона. А если рассказать им о ссоре, девочки захотят узнать причину. Есть вероятность, что Мэтт и Энди им уже все рассказали, но тогда Брэнди и Рейна уже считают меня невежливой и жалкой. Предположим, парни не рассказали ничего. Тем хуже: я не смогу ничего объяснить, не раскрыв секрет Мэтта. А этого допустить нельзя. Я не позволю.

Поэтому придется отстраниться. Как в прошлые выходные, когда Андерсон отстранился от меня.

Проблема в том, что я прекрасно все понимаю. Правда. И понимаю, почему Энди так странно и сдержанно себя вел. Знаю, как глупо было бы требовать подождать моего благословения. Чем больше я думаю об этом, тем больше мне стыдно за свои слова. Думаю, в тот момент мне казалось, будто Андерсон несколько раз сделал выбор в пользу того, что способно меня уничтожить.

Но это не так. И даже если бы я не понимала этого сама, у меня на экране телефона просто цунами сообщений, доказывающих это.

«Кейт, мне так жаль. Я не думал, что так получится».

«Я не хотел сделать тебе больно».

«Пожалуйста, скажи что-нибудь».

«Кейт, я люблю тебя. Ты ведь помнишь это, верно?»

«Я знаю, что все это застало тебя врасплох. Мне ужасно жаль».

«Я ненавижу нашу ссору».

«Пожалуйста, напиши мне».

Так похоже на Андерсона. Он виртуозно обижается. Не шучу. На всех, кроме меня. А я никогда не умела ни на кого долго злиться.

Но стоит начать печатать, и пальцы замирают. Невыносимо. В голове проносятся картины того, как Энди получает мое сообщение с извинениями. Он, конечно, покажет его Мэтту. И тот придвинется ближе, пристроит подбородок ему на плечо и скажет: «Видишь, она не обижается». Уверена, они часто меня обсуждают. Интересно, не родилась ли их связь из жалости ко мне и не сблизила ли их моя ярость. Все эти такие неудобные чувства.

Стоит подумать об этом, как моя рана начинает ныть сильнее.

Ну и пусть. Я уже взрослая. И могу сама собраться на вечеринку, даже на пижонскую. Правда, когда я перебираю вещи в шкафу, они кажутся отвратительно старыми. Как будто я все это уже носила, причем не далее чем вчера. Однако на какую-то изобретательность у меня нет сил. И уж точно я не собираюсь даже пытаться собирать многослойный образ, иначе в итоге буду похожа на ребенка. Джинсы, футболка и рубашка? Вся пижонская братия от такого наряда гарантированно упадет в обморок, настолько он неуместен.

И я выбираю платье, которое ни разу не надевала, хотя купила его на все подаренные на день рождения в прошлом году деньги. Мне все время кажется, что оно выглядит слишком уж вычурно. Это даже забавно, ведь на самом деле это платье не требует с моей стороны никаких усилий. Его даже застегивать не нужно. Достаточно набросить и обвязаться поясом. Просто оно садится по фигуре чуть лучше обычной моей одежды, особенно под грудью, где расположены изящно выполненные цветы. А еще оно красное, иногда это уж чересчур. Но «чересчур» – это не так уж и плохо, наверное. Как знать?