Чего ждет Кейт - [32]

– Но слушай, все будет хорошо. – Я барабаню пальцами по подлокотнику, не сводя глаз с профиля Андерсона. – Я серьезно. Можно подумать, с нами этого никогда не случалось.

– Чего именно?

– Общей влюбленности. Это же наша фишка, разве нет?

Энди качает головой.

– Нет в этот раз. Не по-настоящему.

И мы снова молчим целую вечность, пока Энди не включает в машине музыку. Может быть, хип-хоп разгонит воцарившуюся неловкость.

Но из всех песен во вселенной из динамика звучит «Этот парень – мой». Я не шучу. Боже мой. Этой песне уже лет двадцать, без преувеличения, даже больше. И это вряд ли хип-хоп. Единственная причина, почему она вообще есть в музыкальной базе Андерсона, – его мама: каждый раз, когда с ней случается приступ кризиса среднего возраста, она начинает слушать альбомы Брэнди Норвуд. Поверить не могу, что сейчас заиграла именно эта песня.

– Господь разговаривает с нами через твои колонки? – спрашиваю я.

Андерсон вдруг съезжает на обочину, хотя нам всего минут пять осталось до папиного дома. Нажимает на кнопку, включая «аварийку», и минуту сидит неподвижно, закрыв лицо руками. Я вижу, как содрогаются его плечи. И еще он так сильно навалился на руль, что, боюсь, нажмет на сигнал грудью.

У меня уходит ровно шестьдесят секунд, чтобы понять: он не плачет, а смеется.

– Кейт, мне кажется, мы тонем в клише.

– Похоже на то, – усмехаюсь я. – Это тоже наша фишка.

– Ну уж нет, мы не будем этого делать. Ссориться из-за парня? Это же самая паршивая идея из всех паршивых идей, и от нее за километр воняет пижонством. Не собираюсь я в это ввязываться.

Мое сердце переполняют чувства.

– И я тоже.

– Котенок, мне так жаль. Я больше не буду вести себя как придурок. – Он перегибается через коробку передач и крепко обвивает меня руками. – Я так тебя люблю. И все это неважно. Мэтт? Неважно. Я люблю тебя.

Я обнимаю его в ответ, чувствуя, как к глазам подступают слезы.

– И я тебя люблю.

– От тебя пахнет стиральным порошком, – шепчет Энди в ворот моей футболки. – Просто чтобы ты знала.

Я сжимаю его еще крепче.

И так вот мы и сидим целых пять минут. Словно одна из тех парочек, которых показывают в кино: как они обнимаются и целуются в машине на обочине. Только мы не в кино и не целуемся.

Я люблю Андерсона Уокера платонически, и от силы этой любви у меня разрывается мозг.

Сцена двадцать седьмая

Итак, все в порядке. По крайней мере, мне так кажется.

Но стоит мне заговорить с Мэттом, как в подсознании всплывает образ Андерсона. Ему нравится этот парень. Очень, очень нравится. Но и мне он тоже очень нравится. И все становится чуточку сложнее, чем мне казалось.

Особенно на прослушиваниях.

– Гарри опускается на колени, – говорит мисс Джао. – Ларкин, подойди и встань рядом с ним. – Я делаю шаг к Мэтту. – Ближе… ближе. Кейт, встань рядом с ним.

Мэтт смотрит на меня и улыбается самой нежной на свете улыбкой.

– Теперь откинься чуть назад и положи руку на бедро… другую руку. Отлично. Мэтт?

– Да? – Он расправляет плечи и послушно кивает. Это так мило, что мне даже больно. Энди говорит, Мэтт ведет себя так же и на занятиях Старшего Т. Исключительно уважительно по отношению к мисс Джао. И послушен как солдат.

– Мэтт, приложи голову к ее животу, пожалуйста.

К моему животу. Ого. Мое сердце трепещет как крылышки колибри. И я точно знаю, чего хочет добиться Джао. Она воспроизводит знаменитую сцену из бродвейского ремейка с Джейн Краковски и Льюисом Клилом. У них и правда получилась очень милая поза, хорошо показывающая леди, тайно забеременевшую от лорда. Ларкин выглядит очень уверенной будущей мамой, и мне так нравится наблюдать за Гарри, который пытается почувствовать движение ребенка через ее пышную юбку. С точки зрения постановки я очень рада попробовать это сделать. Вот только, проснувшись сегодня утром, я еще не знала, что щека Мэтта окажется прижата к моему животу.

Он смотрит на меня снизу вверх, слегка склонив голову. По его взгляду я понимаю: он просит разрешения.

Глубокий вдох. Я смотрю ему в глаза и киваю.

И… ладно, все идет неплохо. Ничего сексуального в этом движении нет. И я не настолько смущаюсь, как думала. Просто Мэтт не выглядит как парень, у которого только кубики пресса на уме. Очень хорошо, поскольку я в целом очень мягкая и никаких кубиков у меня нигде нет. К тому же сегодня на мне несколько слоев одежды, включая джинсы и кофту из фланели, которые создают внушительную преграду. Поэтому единственной сложностью в этом уравнении остается Андерсон.

К счастью, он сейчас с Вивиан и мистером Ди в кабинете музыки, репетирует партии. Слава богу.

– Отлично. Мэтт, поиграй немного… хорошо. И положи ладонь на ее живот.

Он снова колеблется, стараясь сначала поймать мой взгляд, – и если это не самое милое, что можно придумать, то скажите мне, что бывает милее. Мэтт Олсон явно из тех ребят, которые сначала спрашивают, можно ли тебя поцеловать. И это всегда цепляет нас с Андерсоном. Боже, я помню, как мы первый раз смотрели «Назови меня своим именем». Энди кусал губы, чтобы не закричать, когда Оливер задал этот вопрос. Он может часами рассказывать о том, что просить согласия – это сексуально, и он чертовски прав.