Чеченское танго - [3]

Я залез в одну из машин, в кузове было тесно, из-за разбросанных как попало вещей, да и мы сами мешали друг другу, стараясь усесться поудобнее. Потом достал банку перловой каши и открыл ее штык ножом. Прислушался к разговору соседей.

— Чё — то мне все это не нравится, — тяжело вздохнул один из моих попутчиков.

— Чё — ты сопли распустил, рожденного утонуть не застрелят, — заметил парень со сломанным носом, фамилии его я не помнил, все называли его «фиксой» из-за золотых коронок сверкавших у него во рту, — вот у меня брательник в Афгане служил, вернулся подраненным, но живым, а через год после дембеля разбился на мотоцикле.

— А зачем нас сюда отправляют, чё здесь случилось? — спросил солдат со снайперской винтовкой.

— Чего?

— Наверное, что-нибудь вроде Карабаха или Приднестровья? — попытался я ответить снайперу.

— Наверное, — вздохнул он в ответ. Мне сразу захотелось курить. Достал сигареты — ко мне потянулись руки я вытащил губами одну, остальное раздал.

— Дай прикурить. — обратился я к соседу. Он протянул мне руки с зажатой в них зажигалке. Пламя зажигалки осветило небольшую наколку между указательным и большим пальцем: буква А в окружении лучей.

В это время машина, заурчала — завелась, вся техника пришла в движение. В голову формирующейся колонны начали выстраиваться танки и БМП, за ними УРАЛы и КАМАЗы с солдатами, замыкал колонну БРДМ, еще несколько БРДМов устроились между УРАЛами. С аэродрома поднялись два вертолета, они с ревом, свистя турбинами, пролетели над машинами вперед, обеспечивать прикрытие с воздуха. За вертолетами потянулся головной танк, за ним тронулась остальная техника, выстреливая в воздух целые облака выхлопов.

Серое зимнее небо потихоньку стало темнеть. Аэродром опустел, только на том месте, где батальон получал оружие, и боеприпасы остались пустые раскрытые ящики из-под гранат, цинки из-под патронов, сапоги, валенки, шапки и куча кокард, которые белыми пятнами выделялись на грязном бетоне.

Заморосил дождик. Четыре человека в летных комбезах, неторопливо шли к самолету, который недавно привез солдат. Они остановились возле брошенных вещей, один нагнулся и поднял валенки.

— Хорошие валенки, — заметил пилот.

— Здесь много чего можно найти, — заявил штурман, — сегодня они что-то поторопились, под вечер идут.

— А зачем бойцы кокарды выбрасывают?

— Говорят поним снайперыхорошо целятся.

— Пошли нам тоже скоро лететь

Колонна, под урчание дизелей и свист турбин, медленно как змея уползала за горизонт.

В кузове УРАЛа нас потихоньку сморило.

Глава 3

Пред вами со смертью на челе

Он постепенно костенеет

Когда он глух и молчалив

На ваш отчаянный призыв.

Пушкин А. С.

Когда, меня забирали в армию, у военкомата девушка меня не провожала, как многих моих товарищей. После школы пошел в железнодорожное ПТУ, там учились одни пацаны, ну и как говориться не до баб было. Сугубо мужские развлечения после учебы — разборки на заднем дворе «куска», так мы называли между собой наше училище, карты и водка по ночам в общаге. Тогда о танцах я, конечно, не вспоминал, чмошником можно было прослыть, а я естественно этого не хотел. Служба в армии в нашей среде считалась обязанностью "нормального пацана". О патриотизме здесь не было речи, наверное просто это было частью мужского имиджа. Да и в душе каждый из нас завидовал «старшакам» — выпускникам нашего куска, призванным в армию. Когда они приходили в отпуск или на дембель, то обязательно заходили в училище в форме расшитой аксельбантами и увешанной всевозможными значками. Так что когда пришла пора служить, я не стал косить.

Уже поздно ночью колонна прибыла в селение Толстой-юрт, где находилась база. Я проснулся от того, что машина остановилась. Спать было слишком холодно, от долгого сидения в одной позе затекли ноги. Кругом темнота — в проеме тента машины черный квадрат. Остальные тоже зашевелились, тихо в полголоса спрашивали о причинах остановки. Я снова закрыл глаза и постарался поудобнее угнездиться на своем месте, но услышал шаги. Кто-то шел к машине, чавканье сапогов по грязи как-то неестественно нарушало тишину. В машине, сразу все замерли, кто-то тихонько снял автомат с предохранителя.

— Эй, в машине, — прозвучал голос Маслова, — никому из машины не выходить, спите там. Завтра разберемся, что к чему, — приказал лейтенант и пошел к следующей машине.

Поспать так и не удалось из-за зверского холода. От неудобной позы затекли ноги, и болела спина. Ночь длилась, наверное, вечность. Как только рассвело, я постарался встать, чтобы размяться. Но тут же услышал чье-то ворчание.

— Полегче, на ногу наступил, — пробурчал недовольный голос из-под спальных мешков.

— Хорош массу давить, подъем, — стал расталкивать дремавших Фикса, — вон с соседних машин пацаны уже вылезли со всем своим барахлом, значит и нам пора, — заявил он и с размаху вышвырнул за борт свой вещмешок прямо в грязь. Вслед за ним полетел спальник, а после него и Фикса выпрыгнул.

За бортом Урала уже занялся день. Я выглянул за борт.

Да-а-а более тоскливого пейзажа не придумаешь. Под серым свинцовым небом, меж двух холмов, раскинулся полевой лагерь. На склонах холмов в капонирах приткнулись танки и БМП, в долине, грязные палатки с полевыми кухнями и машинами, и везде раскатанная до сметанообразного состояния грязь. Где-то за холмом деловито стучит «Шилка». И что удивительно этот звук не режет слух — война уже рядом.