Чеченский этап - [28]

Сандро

Сандро Тварадзе отстреливался до последнего патрона, его взвод, прижатый к скалам в ущелье под Керчью, в Крыму, третьи сутки без еды и воды, без связи и боеприпасов отбивал немецкие атаки. Немцы понимали, что деваться десантникам некуда, и атаковать перестали. Обложив их плотным кольцом пулеметных точек, не давали поднять голову. Затем подтянули минометы и стали методично обрабатывать подножие скалы, где кое-как закрепились бойцы. Секущие людей осколки мин, осколки скального камня, непрерывный вой снарядов и разрывы, крики раненых и кровавое месиво убитых – все смешалось в этот страшный день. Сандро не помнил, как его, швырнув взрывной волной, ударило всем телом о камни. Очнулся, когда немецкий солдат наступил ему сапогом на ладонь, сжимавшую ремень винтовки. Он ничего не слышал, с трудом смог встать, и это спасло его от пули. Немцы добивали раненых и тех, кто не мог самостоятельно подняться. В колонне пленных, которую гнали немцы, он не увидел никого из своего подразделения. Сандро шел из последних сил, все тело ныло страшной болью, но он шел, как и сотни других смертельно уставших людей в военной форме, уже осознавших, что с ними случилось нечто страшное и непоправимое. Они попали в плен к врагу, они живы и в плену! Это было ужасно, потому что сил сопротивляться просто не было. Сандро понимал, что для него, для его рода это позор. У него на родине, в солнечной Грузии, остались его родители, сестры, жена, как они будут жить теперь, узнав, что он попал в плен? Он, конечно, может сейчас броситься из последних сил на конвоира, и его пристрелят и бросят на этой пыльной обочине. Но это уже ничего не изменит. Ни для кого. Он попал в плен, и это пятно ляжет на его род. Значит, надо выжить, вырваться из плена и искупить свою вину, уничтожая этих гадов, которые сейчас идут с автоматами наперевес и довольно улыбаются. Они победили, но это только сейчас. Дайте срок, и он сможет, только надо восстановить силы. Сандро огляделся, рядом, явно чуть не теряя сознание, шел солдат. Сандро подставил ему свое плечо, подхватив за пояс.

– Надо идти, дорогой, надо, – шептал он ему, когда чувствовал, что тот начинает терять равновесие.

Колонну остановили на привал у ручья. Сандро сходил к нему, напился сам и принес в пилотке воды солдату. Тот более-менее пришел в себя.

– Спасибо, брат, – прошептал он, сделав несколько глотков воды. – Меня Степаном зовут, рядовой Степан Золотов, с Урала я, шахтер.

– А я из Грузии, Александр Тварадзе. Ты отдыхай, идти надо, иначе пристрелят.

– Куда нас гонят?

– Не знаю. Надо набраться сил и бежать ночью. Охраны мало, нас много.

– Не знаю, я не смогу, сил нет совсем, ноги как чужие…

– Давай, шахтер, возьми себя в руки. Мы еще повоюем, только уйти надо от этих фрицев.

Но уйти не удалось. Охрана была усилена, и из Крыма их вывезли железной дорогой в Польшу, в концлагерь. Планы на побег рухнули. Куда бежать в чужой стране? До фронта как до луны… С тех пор со Степаном они старались держаться вместе. Однажды на построении перед ними выступил русский, полковник. Он предлагал выйти из строя тем, кто хочет вступить в Русскую освободительную армию генерала Власова. Он что-то долго объяснял, но Сандро плохо знал русский язык, да и не стал слушать, потому что сразу понял, речь идет о предательстве родины. Ни он, ни Золотов не вышли из строя, человек двадцать из трех сотен родину тогда предали. В концлагере их держали недолго, после некой сортировки они попали в рабочую команду, и их отправили на строительство автодороги Берлин – Кёнигсберг, ровной стрелой пересекавшей Польшу. Дорога строилась широкой, надежно армированные бетонные полосы заливались раствором в две смены. Все работы выполнялись пленными вручную. Рабочий лагерь был передвижным и двигался вместе с дорогой, ненадолго задерживаясь там, где строились мосты или отсыпались болотистые участки. На одном из таких участков немец из охраны вывел из строя Сандро и отвел на кухню, теперь Сандро должен был работать подсобным рабочим у повара. Это означало, что от голода он теперь не умрет. Сандро старался во всем угодить старшему по кухне. Он делал свою работу быстро и хорошо. Немцы это заметили, и Сандро остался при кухне надолго. Ему даже выдали немецкую форму, немцы требовали чистоты и аккуратности. Потом, чтобы не конвоировать, его переселили из барака в отдельную бытовку за территорией общего лагеря. Так Сандро оказался на особом положении. Степан же остался в рабочей команде. Они почти перестали видеться.

Летело время, где-то там шла война, немцы несколько раз объявляли о победе над Советским Союзом, но потом стало ясно, что они выдохлись и отступают. Работы по строительству автобана постепенно свернули, перебросив людей на строительство оборонительных сооружений. В сорок четвертом они строили доты на Украине, и рядом с их лагерем было сожженное село. Сандро заметил, что в погребах двух сгоревших домов живут люди. Из земли торчали трубы, из которых периодически шел дым. Он увидел, что картофельные очистки, которые он вываливал в мусор, собирали дети, выходившие из этих погребов. Он стал оставлять в помойном ведре целые картофелины, кусочки лука, а иногда даже кусочки мяса. Он видел потом, что его с этим ведром ждали. Он рисковал: если бы это заметили немцы, его бы расстреляли. Так уже было с одним из рабочих кухни. Тот пытался украсть кусок сахара, его провели перед строем с табличкой на груди – «ВОР» и повесили. Но Сандро видел голодных женщин и детей и продолжал подкладывать в помойное ведро продукты. Так длилось до весны почти всю зиму. Когда стала слышна канонада приближающегося фронта, к нему подошла женщина и сказала: