Чеченские лабиринты. Устами журналистов. Книга 1 - [120]

Для неизвестных солдат, с которыми работают эксперты-криминалисты, за моргом поставили нечто вроде бытовки с трехэтажными нарами. При нас вагончик открывали и перегрузили в зеленый «Урал» два десятка носилок с останками. Обломки костей, клочья кожи… Долго стояли перед глазами чьи-то скрещенные, словно из воска, ступни.

«Это все что, осталось для опознания, — пояснил нам судмедэксперт старший лейтенант Сергей Семенов. — Поэтому мы и хватаемся за любой клочок одежды или клочок кожи. Ищем жетоны, записки, все, что может помочь опознанию. Тут же, на улице, когда ребята оттаивают, проводим видеосъемки, и матерям трупы показываем уже на видео».

В ростовских рефрижераторах ждут своей участи и около двадцати мертвых чеченцев. Недавно четверо из них были опознаны, боевики они или нет, вопрос не к криминалистам. Если за трупами приезжают матери и опознают в них своих сыновей или мужей — трупы беспрекословно отдают. И все равно чеченские женщины едут в Ростов с опаской.

— И совершенно напрасно, — говорит Щербаков. — Мы никого не обделяем вниманием и не оставляем без внимания и без помощи.

Есть в ростовских рефрижераторах трупы особые. На сегодняшний день их 43. Тех, кто при жизни прошел ад издевательств и умер насильственной смертью. Их раны подвергаются более тщательной экспертизе.

Цель подобных исследований в 124-й лаборатории неведома никому. Но начальство приказывает, и Щербаков с коллегами работают.

Чаще всего чеченские боевики отсекали у жертв уши и выкалывали глаза. Как правило, после смерти. То, что это сделали не голодные одичавшие собаки, доказано. Экспертов с толку не собьешь. Все срезы — ровные. Бойца Р, при жизни долго жгли раскаленным предметом. П. — резали, а Н. — разрубили на части…

Самый дикий случай произошел с 18-летним парнишкой из Владикавказа. При исследовании его трупа военные эксперты обнаружили пулевое ранение, от которого кровь в плевральной полости была свернутой: умирал солдатик медленно. А когда смерть пришла, боевики дважды выстрелили мертвому в грудь, вырезали ему глаза и изнасиловали. Он так и был доставлен в Ростов — раздетым по пояс снизу.

Щербаков допускает версию, по которой мальчика могли изнасиловать во время агонии…»

— Мы не нашли еще останки солдат Великой Отечественной, которые освободили СССР и страны Европы от фашизма, а нам доставляют новых мальчишек в рефрижераторах чеченской бойни! — стукнул кулаком по столу Москаленко.

— Не кричи! — остановила его жена.

— Вот смотри, что написано под заголовком «Мир придет, когда похоронят последнего солдата…»:

«В окружном госпитале СКВО 16 процентов тел, которые можно опознать только с помощью молекулярно-генетической экспертизы. То есть по одной капельке кропи или плоти. Но каждая экспертиза стоит около шести миллионов рублей, которых нет ни у госпиталя, ни у главного медицинского управления Минобороны.

Знаете, как сотрудники Щербакова изготовляют костные препараты для экспертизы? «Вон, видите, во дворе супчик варится? — кивает Владимир, — разводишь под ней огонь, кладешь в воду череп или кости и выпариваешь до тех пор, пока от них не отойдут сгнившие ткани».

С октября этим людям не платят зарплату. Но они продолжают работать по 12–15 часов в сутки. Делают все, что могут, и даже больше того. И очень расстраиваются, когда в очередной раз возникают слухи о захоронении всех неопознанных трупов в братской могиле. Или об их кремировании. «А что потом? — устало спрашивает Щербаков. — Исследовать пепел? Мы и так делаем все возможное. Недавно, например, опознали парня, который в списках своей части не значился».

Сколько их еще привезут из Чечни? Разорванных в клочья фугасами, обглоданных хищными псами? Ясно только одно, пока трупы будут идти, война для полковника Щербакова и его коллег-судмедэкспертов не кончится. И Ростовский военный госпиталь долго еще будет оставаться моргом Всея Руси».

— Господь покарает виновных за неандертальское невежество! — ярился про себя Москаленко…

Он зашагал от стены до стены, изредка поглядывал на мерцающий телевизор.

..Через годы Иван Михайлович прочтет статью о мужественном человеке Владимире Щербакове, которого уволят из армии, а народ проголосует за него и он станет депутатом Законодательного Собрания Ростовской области. Об этом замечательном медике вот что расскажет корреспондент Надежда Иванова в сентябре 2003 года в донской газете «Честное пенсионное»:

«Организаторские способности Щербакова скоро оказались востребованы. В 1997 году он возглавил 124-ую лабораторию медико-криминалистической идентификации Министерства обороны. Не зря, наверное, говорят, что не люди выбирают время, в котором живут, а время выбирает их.

Первая чеченская война заставила военных медэкспертов врасплох. Когда пошли десятки, сотни, тысячи погибших, то «волосы встали дыбом». Ведь вся нормативная база осталась с Великой Отечественной войны. Никто не был готов заниматься опознанием погибших. После страшной грозненской новогодней ночи 1995 года ростовская лаборатория сама стала одной из «горячих точек». Именно сюда шел непрерывным потоком «груз-200»: останки мальчишек, погибших на улицах Грозного, а затем и по всей Чечне.