Чеченская пыль - [18]

Капитан, боевой офицер и настоящий человечище, отделался строгим взысканием. При разбирательстве обстоятельств дела причины его самовольной отлучки были признаны уважительными. Говорят, спустя два месяца после описываемых событий убит под Самашками. Но в это не верится. Может, напутали чего солдаты-вэвэшники, торчавшие тогда на кизлярском жд вокзале в ожидании погрузки в эшелон?

Начальник разбитой армейской колонны также благополучно вернулся с полком домой, на место постоянной дислокации. Все провоняли порохом, вымотались до невозможности, но были безмерно счастливы. Игра в гляделки со смертью закончилась.

После окончания активных боевых действий священник Николай возглавил приход на Ставрополье. Духовно окормляет паству, молится за души всех убиенных на той кровопролитной войне. Майор-медик с чеченской полковой базы уже в отставке.

Судьба остальных неизвестна. Надеюсь, у них все хорошо.

Билет в Пацифиду

Ночь морозная.

Тих покой перекрёстка.

Я один у окошка,

Ни гостя, ни друга не жду.

Вся равнина покрыта

Сыпучей и мягкой извёсткой,

И деревья, как всадники,

Съехались в нашем саду.

С. Есенин.

Мы сидим в баре «Счастливый баркас». Это заведение находится на границе. Между частным сектором и многоэтажной застройкой. Сам бар разрушен, как и весь Карфаген, скалящийся в зимнюю пустоту чёрными глазницами выжженных развалин. Бомбовые удары были массированными, но подавить сопротивление всё же не смогли.

По всей видимости, до войны «Счастливый баркас» был фешенебельным местом. Остатки дорогой обстановки и сейчас впечатляют, кроме того, в подсобных помещениях обнаружились запасы дорогого алкоголя.

Мы жжём костёр посреди банкетного зала и изучаем красивые бутылки. Несколько дней назад в мирных краях был большой праздник — Новый год. Тогда мы не смогли его отметить, так хоть сейчас это сделаем. И всех наших помянем.

Мы — это Паша-пулемётчик, радист Лёня, механик-водитель БМП-2 Лёха, и я — писарь делопроизводства. Мне везёт на хороших людей. Встретились на сумбурной переформировке бригады, вместе попали в плохо слаженный батальон. У каждого из нас была своя дорога на войну. Но сейчас не до воспоминаний, живём одним днём.

Да, спиртного здесь завались. Ещё бы поесть чего было. Для этого мы, собственно, сюда и забрались. Однако улов небогат. Нашли только пару пачек макаронных изделий, гречневую крупу и ещё что-то по мелочи.

Не успевает разогреться жестянка с кашей, как Паша, дежурящий у пролома в стене, подаёт сигнал тревоги. Мы мигом забываем о вкусной еде, залезаем, кто куда горазд и изготавливаемся к бою.

Тревога оказывается ложной. К нам в гости заходят ребята из соседнего мотострелкового полка. Они возвращаются из разведки с неутешительными известиями. Батальон нашей отдельной мотострелковой бригады и часть их полка окончательно отрезаны от основных сил, а впереди, где при поддержке танков дерутся разрозненные группы морской пехоты и дэшэбэшников, творится что-то невообразимое.

Угостившись символическим количеством каши и приложившись к самой пузатой бутылке, разведка уходит к своим. Мы тоже сворачиваемся и двигаем в расположение батальона.

Великий Карфаген тонет в едком дыму. Когда-то это был красивый, полный солнца и жизни город. Теперь он подурнел и обезлюдел. В Карфагене гремит канонада и всё горит. На огромном пространстве властвуют только смерть, горе и страдания.

* * *

В нашем квартале идёт сооружение точечных баррикад. Бронетехника выдёргивает и таскает с сопредельной стороны плиты, столбы и прочий крупногабаритный хлам. Спешим, нам ни к чему неприятности в виде прорвавшихся грузовиков, набитых атакующими повстанцами. В угловом доме, откуда можно вести огонь в нескольких направлениях, «прописываются» снайпер, Паша-пулемётчик и расчёт АГС-17.

Около полудня, нежданно-негаданно, к подвалу, где разместилось командование батальона, подкатывает УАЗик с замазанными опознавательными знаками. Машину пропустили, поскольку признали своего. На заднем сиденье — цинки с патронами и… хорошенькая маленькая девочка, которую прислала жена комбата.

Это просто чудо какое-то, что водитель с девочкой добрались до нас через исступлённо стреляющий город. Ошарашенный комбат долго не выпускает дочку из объятий, потом стискивает водилу. Тот смущённо кривится и торопится обратно в штаб группировки, и так долго пропадал.

Чёртова неразбериха военного времени. Кто же это там «догадался» сплавить ребёнка на передовую?

Девочку зовут Вика. Её селят в подвале, рядом с отцом. Благодаря этому взрослые начинают воздерживаться от курения и брани. В спокойные часы, когда нет огневых налётов, она играет за нашим домом, на полузаснеженном пустыре, ограниченном с двух сторон бетонным забором.

Потом, через много лет я видел этот пустырь по ТВ. По всей видимости, запись сделали уже после нашего ухода. На углу улицы огромным нефтяным факелом пылала боевая машина пехоты, а на пустыре поднимали из снега двух солдат. Они были без патронов. Им нанесли побои и увели в неизвестность.

Я всячески опекаю девочку. И вообще стараюсь, когда это возможно, быть рядом. Выстругал штык-ножом снеговую лопатку из тонкой дощечки, и сейчас Вика увлечённо строит домик, а может, просто горку.