Чёрная смородина - [41]

Они долго смотрели в глаза друг друга. Остальные волки не смели даже попытаться узнать, о чем сейчас «говорили» альфы. Оглушительно громко трещала разгоревшаяся крада, застилая округу дымом. Силуэты оборотней расплывались, терялись в нем.

Карнеро сделал шаг назад, развернулся и пошел прочь. Маюров и Галич потянулись следом, ловя спинами осуждающие и злые взгляды соседей.

Бета Бурых волков рискнул спросить у своего альфы:

— О чем вы говорили?

Теймур распорядился насчет нового поминального костра и только тогда посмотрел на мужчину.

— Это не был вызов, Ларс. Бартоз не хотел жить один, без семьи. Стах выполнил его просьбу: уйти в Грани достойно.

Утром меня выпустили на улицу. То есть не просто на улицу, а за ворота. Странно вышло. Экономка что-то спросила — и я машинально кивнула. Оказалась, она предложила:

— Я иду в поселок за хлебом. Хочешь со мной?

Почему вдруг она меня позвала? Альфа велел выгуливать свою собачонку? Хотела сардонически хохотнуть, но не стала. Почему бы не пройтись? Стены в своей комнате я уже выучила полностью, до крохотного пятнышка у потолка.

…По волчьему поселку шли молча. Пенка искоса наблюдала за мной. А я банально отогревалась в лучах весеннего солнца. Волков почти не встречали, а те, кто попадался, торопились убраться с глаз.

Переливчато отозвался колокольчик на двери пекарни, когда мы вошли внутрь. Настоящая древность! Я заинтересовалась: сейчас звонок безобиден, но то, что когда-то это был артефакт, поняла сразу. Разглядывала медный колокольчик и краем уха слышала обрывки разговора Пенки и булочницы. Волчицы привычно возмущались беззаконием некромантов, сетовали на народ, распускающий сплетни, и при этом поглядывали на меня. Женщины говорили про какой-то вызов, булочница то и дело хваталась за сердце от переживаний. Пенка успокоила волчицу, сказав, что альфа в порядке. Я не видела Карнеро уже несколько дней, после того обморока в саду, я не спрашивала, где он. Где бы ни был оборотень, пусть остается там подольше.

Потом отвлеклась, заметив полустертые руны на колокольчике. Когда-то изучение рун было моим любимым предметом в Академии. Я могла часами сидеть над древними свитками, разбирая письмена на мертвых, забытых языках. Чьи это руны? Дроу? Вряд ли? Эльфы, даже темные, не любят колокольный звон… Опомнилась, когда Пенка, видно, уже не в первый раз позвала меня:

— Люция, а ты ничего не хочешь?

— Нет.

— Ты даже не посмотрела! — обиделась булочница.

Я обернулась, окинула взглядом подносы со свежей выпечкой.

— Нет.

— Булочки только из печи, — экономка подошла ко мне. — Ты же любишь, чтобы свежие, еще тепленькие!

— Нет, спасибо.

Обратно шли молча. Пенка о чем-то размышляла, судя по сведенным бровям. А я смотрела себе под ноги, чтобы не споткнуться и не зацепиться.

Что же так далеко? Зачем только пошла? Сидела бы себе тихонько дома.

Ноги стали словно ватные. Голова шла кругом.

— Люция? — взволнованно окликнула экономка, когда меня повело в сторону.

Я посмотрела на женщину и виновато улыбнулась:

— Далековато… Что-то я подустала… Сейчас отдышусь и пойдем… Извини…

Оборотница медленно кивнула:

— Да я не тороплюсь.

После обеда сидела в своей комнате и рисовала те самые руны с колокольчика. Что-то в них было!

— …Люция?!

Я подняла голову. Пенка поставила на стол поднос с ужином.

— Это тебе.

— Спасибо.

— Здесь запеченные овощи, куриные отбивные. Как ты любишь.

Растерянно посмотрела на волчицу и неуверенно улыбнулась. Как-то я отвыкла от заботы и внимания за это время.

— Что здесь происходит?

А вот и он!

Улыбка сползла с моих губ. Карнеро посмотрел на поднос, потом на меня и, наконец, на побледневшую экономку.

— Пошла вон!

Женщина, несмотря на свои немаленькие размеры, ужом проскользнула мимо альфы и бегом припустила к лестнице. Волк подошел к столу, брезгливо поковырялся в моей тарелке.

— Ого! С чего это Пенка тебе выготавливает?!.. Ладно, ешь, потом отработаешь.

Мразь! Аппетит, только что появившийся, пропал.

Волк вернулся через полчаса.

— Почему не ела?

— Не хочу! — я замерла в дверях в ванную.

Оборотень скрипнул зубами и зло ухмыльнулся:

— Гордячка, да? Люблю гордячек… Они так быстро про гордость свою забывают.

Я попятилась, как только сообразила, как он хочет избавить меня от гордости.

— Не подходи! Меня тошнит от тебя!

— Даже так?!

Глядя на его посеревшее от ярости лицо, я завыла от ужаса.

— Не надо! Я все съем!.

— Само собой! — усмехнулся оборотень и схватил меня за шею.

…Волк лежал на боку, то лениво поглаживая мою спину, то наматывая на палец волосы.

— Вот видишь, как мы быстро вылечили тебя от гордыни, Люсенька. Ты и просить теперь умеешь, и умолять. Правда?.. И в еде, оказывается, совсем не привередливая. Согласно есть все!

Я молчала, с содроганием вспоминая последние полчаса. Оборотень поднялся и заставил меня подойти к столу.

— Ну?

Есть не хотелось, но Карнеро стоял рядом, наблюдал. И по его взгляду было понятно, как он ждет, что я откажусь. Через силу откусила что-то, потом еще… Волк ухмыльнулся, направляясь к выходу:

— Вот и аппетит вернулся. А то заладили все: «есть перестала — есть перестала». Качественный секс — лучшее лекарство от всех недугов!