Чайковский в Петербурге - [14]

П. Чайковский

На Малой Садовой улице, напротив нынешнего Дома радио, есть большое здание. По обе стороны массивных дверей — множество досок, указывающих на ряд учреждений, которые сейчас помещаются здесь.

До 1917 года весь этот дом и соседний с ним, выходящий на Итальянскую (теперь улицу Ракова), особняк занимало лишь одно учреждение, причем весьма внушительное, — департамент министерства юстиции. Сюда, в первое распорядительное отделение, был назначен Петр Чайковский сразу после окончания училища.

Полутемный вестибюль с неуклюжими квадратными колоннами, поддерживающими тяжелые своды, широкая лестница, расходящаяся направо и налево, — вот что увидел Петр Ильич, переступив впервые порог этого дома. И, надо думать, не очень легко было у него на душе в тот день. Приходилось начинать службу, которая, в сущности, никак не могла привлекать его и, наверное, должна была очень мало времени оставлять для занятий музыкой. Но его готовили для этого — что оставалось делать?..

Его брат Модест Ильич говорил: «Как мало и ничтожно было участие его морального существа в деятельности на этом поприще, явствует уже из того, что очень скоро по оставлении его он хорошенько не мог себе представить, что он там делал».

А один из его сослуживцев, впоследствии художник-передвижник Ефим Волков, рассказывал: «Я и сам плохо работал, а тут еще… Чайковский! Со мною сидел… знай — насвистывает». Впрочем, Волков вспоминал не только это. Он, не имевший настоящего образования, был в департаменте чем‑то вроде писаря, и, конечно, такой мелкой сошке приходилось очень туго[2]. Как‑то Чайковский проходил через комнату, где занимался Волков, и обратил внимание на его огорченное лицо. «Что с вами?» — «Меня лишили «гуся», а на эти деньги я рассчитывал уплатить долги» (на чиновничьем жаргоне «гусем» называлась наградная выдача к рождеству). — «А сколько?» Сумма была небольшая, но для финансового положения не только Волкова, но и Чайковского она представлялась изрядной величиной. У Петра Ильича сейчас же явилась мысль помочь бедняку. «Подождите, — сказал он, — тут, верно, ошибка, я пойду справлюсь». Через полчаса он возвратился. «Это действительно вышло недоразумение, вот ваши деньги, мне их выдали».

Несомненно, это были деньги самого Чайковского. Уже и тогда он не мог равнодушно видеть товарища, испытывавшего нужду.

П. И. Чайковский. 1859 г.

Очень еще молодой — ему было в то время всего девятнадцать лет, — Чайковский любил всевозможные развлечения. Он только что покинул закрытое учебное заведение и, как ему казалось, вырвался на волю. В полной мере он еще сохранил свое юное легкомыслие и беспечность.

Он составлял всевозможные доклады и «отношения», бегал по лестницам, относя их на подпись, и охотно останавливался поболтать с кем‑нибудь из сослуживцев. Веселый, приветливый, он завоевал сердца новых товарищей.

По природе и воспитанию дисциплинированный, Петр Ильич старался относиться добросовестно ко всему, что ему поручали. Он подчеркивал в одном из писем: «Из меня сделали чиновника, да и то плохого, — и вот я стараюсь, по возможности, исправиться и заниматься службой посерьезнее».

И, наверное, ему это удавалось, о чем свидетельствовало то, что он получал наградные (так, например, 23 декабря 1861 года он получил 150 рублей), его начальник, уходя, часто поручал ему исполнять должность столоначальника. Впоследствии его произвели в коллежские асессоры, а затем в надворные советники.

Петр Ильич служил в «Столе прошений» и составлял доклады и проекты резолюций. Все они обращают на себя внимание логической простотой и краткостью. Дела, с которыми приходилось иметь дело Чайковскому, были главным образом крестьянские, ими вообще в это время было завалено министерство.

В трудное время пришлось служить молодому чиновнику. В стране происходили большие перемены: готовилась судебная реформа — учреждение суда присяжных, подготавливалась, а затем, в 1861 году, была проведена и реформа крестьянская: крепостное право было отменено. «В воскресенье объявлена свобода. Я нарочно ходил в приходскую церковь, чтобы видеть впечатление, которое Манифест произведет на мужичков», — писал Чайковский сестре.

Театральная площадь в Петербурге до 1859 г.

Только молодостью и, главным образом, «правоведческим» воспитанием Петра Ильича можно было объяснить его «политическое легкомыслие», если можно так сказать. Тогда он еще не слишком глубоко осознавал происходившее.

По–видимому, он не понимал, чем обернулась для «мужичков» пресловутая «свобода». Да и знал ли он, выходец из семьи, никогда не имевшей ни крепостных, ни земельных угодий, что лучшие земли отошли к помещикам, знал ли, что представляли собой крестьянские наделы, как ограблены были крестьяне в результате «освобождения»? Характер реформы обличали в то время прокламации, во множестве появлявшиеся в столице, в которых указывалось на существование тайного революционного центра. Но ничто не говорит нам о том, что Чайковский читал их или, прочтя, придавал им значение.

…Наступал вечер, кончались служебные часы, и Чайковский делался светским молодым человеком. Прогулки по Невскому и Летнему саду, рестораны, встречи со знакомыми — их было бесчисленное множество, — все его товарищи и их родственники по существу были обеспеченными людьми и проводили вечера так же, как он. В театре, в гостиных — во всем находил Чайковский удовольствия, потому что, по словам его брата Модеста Ильича, все увлекало его: и общество, и танцы, и холостяцкие вечеринки, и ужины в кабачках, а главное — театр. Очень велика была тяга молодого существа к развлечениям.