Чайковский - [2]

Конечно, он не мог до конца понимать подлинного смысла всего происходящего в России. Но он никогда не отделял своей судьбы от судьбы Родины. «Я страстно люблю русского человека, русскую речь, русский склад ума, русскую красоту лиц, русские обычаи, — пишет Чайковский. — Я артист, который может и должен принести честь своей Родине». Поэтому в его музыке возникали картины родной природы, рождались полные искреннего чувства народные музыкальные картины в Первой, Второй и финале Четвертой симфонии, в фортепианном цикле «Времена года». Когда композитор хотел выразить в музыке величие своей страны, то возникали — как эхо глинкинского «Славься!» — могучие раскаты аккордов Первого фортепианного концерта. Когда же суетная, обремененная условностями жизнь сталкивала его с неумолимой реальностью, в которой драматические обстоятельства «ужасного времени» переплетались с размышлениями о несложившемся личном счастье, то тяжелые раздумья приводили к ненавязчивой мысли о роке фатуме, душевное напряжение находило выход в трагедийном накале звучания музыки, вершиной которой стала гениальная Шестая симфония.

Еще раз вглядимся в портрет композитора. Сколько сделано за три десятилетия! Десять опер и три балета, семь симфоний (включая «Манфреда») и пять инструментальных концертов, сюиты, увертюры, фантазии, ансамбли и хоровые произведения, свыше ста фортепианных сочинений, более ста романсов. Какое поистине крайнее напряжение воли и титаническая работа необходимы, чтобы оставить потомкам такое огромное художественное наследие. И как же при этом расходовались совсем не беспредельные духовные и физические силы, истощалась невосполнимая нервная энергия!

Отойдем от полотна. Нам покажется сначала, что изображение с каждым шагом уменьшается… Но вместе с тем, словно бы издалека, все громче и величественнее начинает звучать музыка, что сделала его имя бессмертным, что уже больше столетия приносит радость, а порой, говоря словами ее автора, «утешение и подпору» миллионам людей.

ЧАСТЬ I 1840–1865

Глава I «Я ВЫРОС В ГЛУШИ…»

Весенние, нежно-зеленые кроны деревьев обступили одноэтажный, с мезонином, дом, фасадом выходящий на проезжую улицу. Другая сторона его обращена к большому заросшему пруду, над блестящей неподвижной поверхностью которого словно вибрировал прозрачный воздух. На противоположном берегу пруда разместились невысокие строения с возвышающейся среди них старой церковью, а за ними — пологий холм, на вершине его и сейчас видны деревья когда-то густого леса.

Высоко поднявшееся солнце нагревало крышу дома, ярко, щедро и радостно освещало окрестности и весь небольшой городок, сохранивший обаяние старины и удивительно ощутимой близости к имени человека, ставшего гордостью своей необъятной и великой Родины.

Двери дома открыты. За ними не просто комнаты, где прошли первые дни и годы гениального мастера. Здесь можно представить мир его детства: хрупкие, запомнившиеся на всю жизнь впечатления; сказочные фантазии, давшие неожиданное и могущее эхо в последующем творчестве; звуки впервые услышанной им музыки, ставшей его призванием и трудным счастьем; первые радости и огорчения, глубина и серьезность которых были понятны, наверное, только ему.

Обширные комнаты выходят окнами в сад. Они тоже раскрыты, и легкий, свежий весенний ветерок слабо колышет шторы. Пробиваясь сквозь них, по стеклам и потолку беззвучно скользят золотистые отблески теплого майского солнца.

Наверное, гак было и полтора века тому назад, в 1840 году, когда 7 мая по новому стилю, а по старому 25 апреля появился на свет великий русский композитор.

Петр Ильич Чайковский родился за тысячу верст от Москвы и Петербурга, в небольшом заводском поселении Воткинск при старейшем железоделательном заводе Прикамья, на месте слияния двух рек — Вотки и Шаркана. «…Я вырос в глуши», — будет он вспоминать потом. И действительно, на большинстве географических карт России тех лет мы не найдем названия этого населенного пункта, возникшего вместе с основанием завода, в 1758 году, еще в царствование императрицы Елизаветы Петровны. Находясь в стороне от больших торговых путей, поселок рос не так уж быстро, а потому статус города Воткинск получил лишь в XX веке, в 1935 году, — почти через сто восемьдесят лет после своего возникновения.

Чайковские переехали туда в 1837 году. В семье Ильи Петровича Чайковского и Александры Андреевны, урожденной Ассиер, уже были дети — одиннадцатилетняя Зинаида (дочь отца от первого брака) и двухлетний Николай. Через три года в Воткинском доме появился на свет второй сын — Петя.

Родители маленького Пети представляли собой удивительно гармоничную, счастливую пару. В доме царила атмосфера любви и взаимного уважения. Доброта и мягкость характера Ильи Петровича, его честность и благородство были общеизвестны. Эти черты его личности сочетались с исключительной организованностью и требовательностью к себе, с блестящими организаторскими способностями. Ведь кроме большого числа заводских рабочих и мастеровых при начальнике Камско-Воткинского завода, в должность которого вступил Илья Петрович, в подчинении его находились и целый штат инженеров, приезжавших на службу из Петербурга, технические специалисты и служащие, а также утонченно образованные семьи английских специалистов, состоявших при заводе.