Чайф - [3]

Такой музыкант был. И был он на тот момент действительно лучшим гитаристом города, не только по моему мнению. Звали его Мишей Перовым, он был одним из основателей культовой на тот момент в Свердловске группы «Трек», а на тот момент и хорошим моим другом, так что поговорить с ним и пригласить его на запись никаких проблем для меня не составляло, — а с Шахриным они знакомы еще не были.

Никаких особых движений в группе «Трек» на тот момент не происходило. Ни выступлений — что было совершенно естественно, а у кого на тот момент были выступления? Ни записи — последний свой магнитоальбом они записали то ли осенью прошлого года, то ли позапрошлого, не суть важно, в общем, ничего не происходило, а играть Перову хотелось. И он согласился.

Вообще-то с Шахриным они уже были знакомы, но это другая, параллельная история.

«Матвеев… пригласил Шахрина поучаствовать в сейшне в ДК Воровского, посвященном дню рождения Миши Перова, гитариста группы „Трек“.

Сейшн имени Перова в ДК имени Воровского

„Но, так или иначе, три песни я спел“. В. Шахрин

День рождения Перова обыкновенно случается в сентябре, но сейшн, ему посвященный, имел место 4 января 1985 года. Почему?.. Кстати, группы „Трек“ к тому времени уже не было. Но сейшн был. В Доме культуры завода им. Воровского. Очень странное было место: весь ДК помещался в длинном и плоском помещении над каким-то заводским цехом. Туда и явился Шахрин, подогретый обещаниями Матвеева о том, что будут там почти все избранные музыканты, и „УД“, и группа „Группа“, которую сам Матвеев пестовал, и „будет молодой „Наутилус“, который скоро должен стрельнуть“. Шахрина в обстановке полной секретности встречали на заводской проходной, вели по переходам между производственными помещениями, вошли в клуб…

И… ничего. Сидят человек десять, водку выпивают, байки травят.

Их действительно было десять человек, но весьма любопытных — почти весь тогдашний свердловский рок: Егор Белкин и Илья Кормильцев („Урфин Джюс“), Миша Перов („Трек“), Володя Огоньков, игравший в „Группе“, и весь „Наутилус“, который в тот момент не был еще „Помпилиусом“ и состоял из двух лидеров, Димы Умецкого и Славы Бутусова. Матвеев, жена его Алина, вольный саксофонист Леха Могилевский, которого еще не взяли в „Нау“. И еще один кадр, который произвел на Шахрина впечатление особое: „И Нифантьев, у которого рожа зеленкой была намазана. Зеленая рожа! А я, порядочный рабочий со стройки, думаю: какой урод!.. Но он мне понравился, потому что он был бешеный абсолютно“. И абсолютно пьяный…

Шахрин — человек целеустремленный, пригласили его на сейшн, он приготовился играть. „Спел пару песен и понял, что никому не интересно, что людям просто неудобно, им надо выпивать и закусывать. Мне сказали: „Молодец, старик, на тебе стакан“. Выпили. А когда уже все были совсем пьяные, играть все-таки начали, но полную хренотень“ (Шахрин). Играли, кто на чем не умел и нечто авангардное без названия, жанра и прочего музыковедения. Может быть, это была музыка портвейна, которого выпили в тот день несколько ящиков? Может быть, и так. Важней для нашей истории другое — Шахрин познакомился со всеми и всем понравился.

„Было видно, что он немножко комсомолец, — вспоминает Перов, — точнее, не он, а его оболочка. Но о песнях я подумал: „О, нормально!“ — видно было, что творчество не заимствованное“.

Потом шли по улице, провожались, болтали, орали и хулиганили. Музыканты!.. Особенно Умецкий, в руках которого был черный пластиковый кофр от бас-гитары с крупной надписью „Fender 115А“. И Шахрин почувствовал, что это есть, что оно настоящее, и что он, Вова, к этому уже причастен. На следующий день пришел к Бегунову, сообщил: „Я познакомился, я видел этих людей, реальных „Урфин Джюсов“ и „Наутилусов“, они такие же, как мы, без хвоста!»

(Л. Порохня, «Чайфstory»)

Зачем вспоминать самому, если можно процитировать? Хотя так ли оно все было — никто уже не помнит, да и не вспомнит. Расскажу лучше про Бегунова.

Бегунов играет в «Чайфе» уже столько лет, сколько вменяемому рокеру жить не пристало. Идиома «sex, drugs and rock’n’roll» не просто сносит «крышу», а на самом деле способна лишить саму жизнь как иллюзий, так и реальной действительности. Проще говоря, лишить человека жизни. Хотя вот Бегунов все еще терзает струны, правда, намного качественнее, чем двадцать пять лет назад, когда «народная» группа (так любят называть «Чайф») только начинала и была совсем другой.

Все эти годы он вместе с Шахриным воплощает то, что можно назвать духом и энергетикой «Чайфа», хотя, казалось бы, нет двух более разных людей. Роль Бегунова в группе — не просто играть на гитаре те или иные партии, углубляясь в импровизации, выныривая из них, оттеняя голос вокалиста, подхватывая его и сопровождая то металлическим скрежетом, то нежными переборами и ласковым глиссандо. Он еще и сценический раздражитель, к примеру, как Ангус Янг из AC/DC, только предпочитающий не коротенькие шорты и странную гусиную походку-пробежку по сцене, но умеющий не хуже Янга заводить публику разными выходками, которые, впрочем, никогда не становятся самоцелью. Без звучания его гитары «Чайф» не был бы той группой, которую слушают миллионы. Потому и хочется спросить, не обидно ли столько лет стоять на сцене и быть все время в тени лидера — Шахрина. Но разговор начинается с другого: когда «Чайф» был на гастролях в Уфе, накануне концерта у Бегунова умер отец.