Часы любви - [70]

– Дитя мое, этого я тебе не скажу. Мне бывают виденья, часто они исполняются, но я не могу приказать, чтобы какое-нибудь из них пришло, когда это мне нужно. Если тебе суждено полюбить Тревельяна, значит, так тому и быть.

– И ничто не в состоянии изменить эту судьбу? – Равенна едва не рыдала.

– Воля способна противостоять судьбе. Если ты не захочешь любить лорда, тогда этому не бывать.

– Спасибо тебе, Гранья, – шепнула Равенна, снова уткнувшись лицом в подол старой женщины. – Спасибо тебе, – повторила она, чувствуя себя как утопающий, которого только что вытащили из воды.

* * *

Преподобный Драммонд глядел на летние поля, засаженные церковным картофелем. В это время дня Лир прекрасен… Окутанная сумерками земля, фиолетовые и пурпурные тени… С холма, где располагался приходский дом, Драммонд слышал далекий гул моря.

Милли Спроул, девственная кузина, занявшая место миссис Двайер после смерти старой женщины, вытащила на лужайку возле дома его любимое кресло. В нем и сидел теперь древний старик, пил чай и наслаждался каждым мгновением, наблюдая, как день исчезает за горами Сорра. Его дни тоже близились к закату.

Вдалеке появился силуэт Майкла О'Ши. Он обрабатывал мотыгой свои посадки столь же тщательно, как это делал его отец. Четверо братьев его давно уже отправились в Америку, но теперь на поле работали шестеро сыновей самого Майкла.

Преподобный Драммонд погрузился в покой. Ландшафт словно бальзам утешал его душу. Ничто не могла более умиротворить истинного верноподданного короны, чем вид возделываемой и плодоносящей родной земли. Судя по изобильному урожаю, пожертвования в этом году будут щедрыми.

– И что же он делает? – пожаловалась Милли Спроул, еще не привыкшая к чудачествам этих людей, хотя она уже провела в Ирландии более пяти лет.

– Кто и что делает? – переспросил преподобный Драммонд, проклиная свой возраст. Зрение его последние годы очень ухудшилось, и всякий раз, когда Милли приходилось повышать свой так досаждавший викарию голос, он начинал чувствовать себя не менее дряхлым, чем Гриффин О'Руни.

– Да этот, мистер О'Ши. Стоит на коленях и копает свои картошки. Смею сказать, что они еще слишком мелкие, чтобы их убирать. Ой!.. Что-то случилось! Только поглядите на него! Забегал как сумасшедший и все выкапывает эти картошки.

«Эту картошку», – подумал Драммонд, воспротивившись желанию поправить ее. Милли Спроул, позор семейства, говорила, как девка из таверны.

– Он кричит! Ну-ка, смотрите! Теперь они все забегали! Даже Маккиннон бросил свою мотыгу и уже огибает камень-огам!

– Не могу поверить! – Хотя глаза его были уже не те, что прежде, Драммонд уже видел расплывчатые силуэты мужчин, бегущих к О'Ши. Они были в панике. – Помоги мне подняться с кресла. Надо выяснить, что происходит.

Преподобный оперся на руки. Милли Спроул. Он велел родственнице отвести его к возделанным полям внизу.

Медленно пробирались они между грядами картофеля. Мужчины сбегались к Майклу О'Ши. Когда преподобный и Милли оказались рядом, Майкл стоял на коленях, низко опустив голову.

– Блайт[48] это, вот что, – не скрывая отчаяния, пробормотал кто-то в толпе.

Преподобный Драммонд пробился сквозь толпу, чтобы поглядеть на растения. Они были припудрены мягкой мучной пыльцой. Милдью[49]. Клубни в руке Майкла О'Ши, которым пора было сделаться уже величиной с камень, напоминали скорее горстку желудей.

– Голод пришел в Лир, – объявил другой мужчина обреченным голосом.

Наступило долгое томительное молчание, и Майкл О'Ши зарыдал.

– Добрый человек, – преподобный Драммонд опустил руку на плечо Майкла. – Блайт повредил только небольшую часть твоей картошки. Еще не все потеряно.

– Голод свирепствует по всей Ирландии, чем же Лир лучше всех? А англичане втаптывают нас в грязь, как и в Дерри, – гневно бросил один из собравшихся преподобному.

– Ну поймите же, – произнес Драммонд. – Голод в стране устроила не Англия. И уж во всяком случае, я не виноват в нем. Урожай еще не обречен. Собирай, что сможешь, Майкл. Вот увидишь, семья будет сыта.

– Но блайт не может попасть в Лир, не может, – громко выкрикнул словно очнувшийся Маккиннон.

– Пока нам в Лире везло, – проговорил Драммонд. – Голод не затронул нас. И если нам достанется чуточка из того, что выпало на долю других, то мы поймем, что до сих пор нам везло.

– Болезнь еще не закончилась, преподобный. – Мужчина сердито поглядел на Драммонда.

Преподобный не узнал этого человека, однако решил, что он из тех, кто водится с Малахией Маккумхалом.

– Сэр, – сказал он ледяным тоном, – если блайт поразил Эдем, с жалобами можно идти прямо к змею.

– А вы и есть змей, преподобный.

– Нет. Это не так. – Драммонд оперся о руку Милли Спроул и повернулся, чтобы уйти. Но прежде чем тронуться с места, викарий сказал: – Мы были рождены в Эдеме. Теперь все иначе. И если вы, люди, берете сторону змея, я должен помешать вам.

– Что он там говорит? – пробурчал кто-то из крестьян.

– Он – свихнувшийся старый англичанин. Пусть себе идет, – ответил Маккиннон.

Усталый Драммонд побрел к приходскому дому, и все мысли его были обращены к гейсу Тревельянов и этой малышке Равенне, которую Ниалл держал на руках столько лет назад.