Часы и голоса - [11]

Как будто утомленное слегка.

Любившее недавно горячо,

Ты никого теперь не обольщало

Ни золотисто-радужной парчой,

Ни серебристо-лунным покрывалом.

Ты было морем, морем без прикрас,

Ты было зимним морем одноцветным,

Но взгляд твоих огромных серых глаз —

Прекрасней блеска жемчугов несметных.

1966

Норд-ост

Сегодня с отсветом трагическим

Каспийский ветер — яростный норд-ост —

Мне показался вестником магическим

Надземных бурь, грозящих тверди звезд.

Он звал меня к последнему сужденью,

К слиянию понятий всех времен,

Он возвещал о светопреставленьи

Обрывками заоблачных знамен.

Казалось, мощь неистового Каспия

Перекликалась с гулом тех часов,

Когда упала Атлантида на спину,

Чтоб слиться с тенью мертвых голосов.

Я натиск бури выдержал стоически,

Не отступив от жизни ни на пядь.

И снова — свет, и снова гимн лирический,

Который будет все века звучать.

1966

Рокот Мтквари

По городу бродить не устаю

И перечислить не пытаюсь звенья

Любви глубокой до самозабвенья,

Навеки полонившей грудь мою.

Резьба балконов, окон и перил,

Дома, в которых каждый камень мил,

И теплый воздух, лаской напоенный,

Убор осенний, золотой и синий,

И рокот Мтквари — словно гимн без слов.

Какой неописуемый улов

До сей поры не превзойденных линий!

Не может голова не закружиться,

Не может вздох не замереть в груди.

Не устаю я целый день бродить,

Как будто околдованный столицей,

Как будто все, что вижу я вокруг,

Мне Грузия преподнесла, как сказку,

Как ключ неосязаемый к Дамаску,

Как щит для отраженья тяжких мук.

1966

«У каждой мысли есть свои оттенки…»

У каждой мысли есть свои оттенки,

У ощущений — собственные гаммы.

И, как мы ни стараемся упрямо

Поймать их магнетические стрелки,

Они таятся за двойною рамой.

Ни сочетанье опыта и знанья,

Ни поступь торжествующей науки

Не помогают нашему сознанью

Любовь слепую отделить от муки.

А иногда, вне всяких ожиданий,

Какие-то неведомые токи

Сквозь лес души проносятся, как лани,

Ломая все понятия и сроки.

По-прежнему себя не понимая,

Слова и звуки пропуская мимо,

Мы чьи-то руки мысленно сжимаем

С волнением, никак не объяснимым.

1967

Наедине с природой

Наедине с природой, независимо

От всех философических препон,

Магический я слышу перезвон

Высоких сосен и деревьев лиственных.

Я и природа. Никаких посредников!

И хоть все горы на меня обрушь,

Я не приму назойливых серебреников

За то, чтобы покинуть эту глушь.

Ослепшие становятся здесь зрячими,

Оглохшие здесь обретают слух,

Как будто мы впервые мыслить начали

Вне тесных пут свиданий и разлук.

2 июня 1967 г.

Мы встречаемся и расходимся

Мы встречаемся и расходимся,

Будто перистые облака,

То случайно в вагоне поезда,

То у маленького ларька.

Мы, друг друга совсем не зная,

Составляем целую рать,

Но воистину неземная

Сила тянет нас всех узнать.

Незнакомые все ж знакомы

По улыбке и блеску глаз,

Незнакомые все ж знакомы

И всегда у любого дома

Будут двери открыты для нас.

Мы себя узнаем в прохожих,

И они понимают, кто мы.

Давний образ внезапно ожил,

Яркой спичкой мелькнув из тьмы.

Кто-то утром водою студеной

Напоил вороного коня,

Чье-то сердце согрело смущенно

Жаром солнца целого дня.

Это люди, простые люди!

Боже мой, когда ж мы поймем,

Что, мечтая всю жизнь о чуде,

Каждый день растворяемся в нем.

1967

Озеро Неро

Я не знаю, то детские грезы ли

Или мужественные мечты.

Выплывает волшебное озеро

Из убийственной темноты,

Расцветает, как дикая лилия,

И ласкает глаза страны.

Вез него так легко не могли бы мы

Ощущать наши вещие сны.

Боже мой! Это — Русь стародавняя,

Это — мать наших дум и забот,

Это все, что нас мучило, ранило

И что в нас никогда не умрет.

С фантастическим именем Неро, —

Большей милости ты не проси! —

Было озеро символом веры

В негасимое пламя Руси.

Может быть, мнится мне потому-то

Здесь знакомым все и родным,—

Это озеро перламутра,

Каждый камешек древней стены,—

Что мой предок с неистовым жаром —

Был ли молод он или стар —

Кремль ростовский отстаивал яро

От свирепых набегов татар.

Я не знаю, но так или иначе —

Да святятся эти места,

Как Московскою Правдою вынянченная

Человеческая мечта!

1967

Пусть промчится столетий двадцать…

Пусть промчится столетий двадцать, —

Можно ль время остановить?

Но должны мы себе признаться:

Арифметики нет у любви.

Пусть любовь, как подбитая птица,

Дух мятежный не в силах спасти,

Но не хочет она приземлиться

И в небесные глуби летит,

Чтоб в краю ослепительно белом

Вспомнить прежнюю силу и страсть

И оттуда трепещущим телом,

А не мертвою птицей упасть.

1967

Поговори со мною, ветерок

Поговори со мною, ветерок,

Верни мне запах смятых трав зеленых,

Чтоб в памяти восстановить я мог

Без напряженья каждый уголок

Белян варшавских, вихрем унесенных.

Приникни к холодеющим губам,

Ворвись мне в душу, освяти седины,

И, пролетев по кубикам-годам,

По океанам, рекам, городам,

Зажги мне снова лампу Аладдина.

1967

«Уходит все в пустые дали…»

Уходит все в пустые дали,

И никогда не возвращается

Ни запах чая, ни миндаля,

Ни пряный аромат акации.

Уходят поезда российские,

 Уходят конные и пешие,

Уходят дальние и близкие,

И протекают воды вешние.

Не огорчайся и не сетуй,

Что от тебя любовь уходит,

И с нею вся твоя планета,

Как легкий дым над пароходом.

И ты уходишь постепенно,

Роняя листья сожалений,

Как неоконченная песня,

За уходящим поколеньем.