Частный случай запутанного состояния - [6]

— И много уже изготовили?

— Пока один.

— На наши заказы конкурс, — подтвердил Витя. — Недавно два оборонных предприятия передрались. Менеджеры перестреляли друг друга из своих же изделий. Наука — она и в подполье наука. Даже работает где-то подпольный СверхНИИ — по разработке сверхчеловека.

— Где же готовят кадры для этого?

— В Румынии, — пошутил он. — Вру. Сам прикинь, кто, по-твоему, притормозил утечку умов?

— Неужели ты?

— Нет, я не в этом бизнесе. Но хотел бы войти. Как ты думаешь, за тебя небольшой пакетик акций дадут?

— Если моя догадка верна, то тебе хана, — сказал Рафик. — Он просто обязан убить твой оригинал — для чистоты эксперимента. И посмотреть, что будет с двойником после этого. А потом и двойника уберет — как свидетеля. Да и меня, по всей вероятности, тоже.

Стало ясно (но и грустно тотчас), что Рафик, конечно, прав.

За время, проведенное мной у Вити, я окреп и набрал вес. Из кожи на голове стали вырастать курчавые цыганские волосы.

Витя начал вслух задумываться о моей дальнейшей судьбе.

— Что же с тобой делать, румын? В нашей многонациональной, но малофункциональной стране, надо брать на себя какие-то функции. Мне один чинарик документы обещал на тебя выправить. И даже полную родословную расписать — с румынскими господарями, цыганскими конокрадами и всякими кутюрье. Запишу на тебя половину кинотеатров. Ты будешь Карабас, а я Барабас, будем вместе вертеть вертепом. Ну, хочешь, ты будешь Барабас, — предлагал он. — Или охрану кинотеатров на себя возьмешь. После того, как милиция распалась на полицию и ментов, последние перешли на работу к нам. Но этой бывшей милиции свой Мюллер нужен.

— А ты говорил — Карабас.

Однако Светка ни в качестве Карабаса, ни в мундире шефа-геноссе-Мюллера видеть меня не желала. Боялась, что ли, что я часть Витиных денег на себя оттяну?

— Я тебя все равно отсюда сживу, — шипела эта змея. — Я тебя в подвале сгною, если не съедешь.

— Шла б ты в шоп, — сказал я почти что почтительно.

Когда я входил в дом, мне в спину вонзился истошный Светкин фальцет.

— Слышь, Свет! Ты матом так больше не выражайся, ладно? — ласково прокричал ей из бассейна Витя. — И не ходи голая! О-ка?

Светило солнце. Пригревало газон. Хороший день для культурной революции.

— Если ты его не прогонишь, я его сама прогоню!

— Да ты что, совсем прибурела, сука? Если ты главная, тогда я — кто? — доносились до меня враждующие супружеские голоса.

Витя стал ежедневно и надолго отлучаться. Иногда на сутки и более. Меня же предупредил:

— К Светке моей не суйся. У нее уже я есть. Это родину можно скопом любить, а не Светку. Хотя, — развивал он далее, — даже родина не может принадлежать всем, а только наиболее любящим. Вообще, люди делятся на тех, кому удается любить родину, и тех, которым в этом отношении не повезло.

Он перечислил ряд счастливчиков (первых любовников), заключив:

— Свальня, прикинь?

Про себя он полагал, несмотря на дивиденды от кинобизнеса, что родину он любит пока еще недостаточно горячо.

— Светке вот не надо ее любить. Ей вполне хватает того, что меня любит. А мне — надо.

Светка была порядочно сексапильна. Ее истерическое отношенье ко мне было для меня загадкой. Не полагала же она всерьез, что Витя отдаст мне половину бизнеса? Однако Витя, видимо, лучше знал-понимал супругу. И ее беспричинную неприязнь ко мне истолковал как изобличающую амбивалентность, сопутствующую ее сексуальному влеченью ко мне же. В общем, однажды в спортзале, отрабатывая друг на друге удушающие захваты, мы подрались.

Наутро ломило ребра, шею было не повернуть, скулы саднило. Витя за ночь мог успокоиться, а мог набраться новой ярости — Светка кого угодно способна взвинтить. И я опасливо полагал, что в случае продолжения разборок он схватится за оружие, в руке не дрогнет дробовик — хотя я был уверен, что гладкоствольным ружьем, что висело в его кабинете и ждало своего выстрела, его арсенал не исчерпывался. Поэтому я максимально насторожился, когда он без стука вошел ко мне.

— Пойдем, — сказал он. В руке его вместо винтовки был литровый вискарь. — О бедах да о бабах поговорим.

Мы спустились вниз на место вчерашней схватки и расположились прямо на матах. Утром хмель догоняет быстро. Через полчаса мы уже были довольно пьяны.

— Я тогда еще в бойцах ходил, — откровенничал Витя. — Привезли меня по одному адресу. Надо было стрясти должок. Звоню. Открыли. Вошел. Стал работать по корпусу. Потом по морде заехал, а морда — как даже моих две. А твоих — три или четыре будет. Потом спрашиваю: ты Матвеев? А он говорит: я — Корчагин. Ну, говорю, извини. А что сказать? Кто не слышал про Олега Корчагина? Личность известная. С самим Валуевым к бою готовился, да вдруг забухал. Стою, смотрю, как он разворачивает свое тело и всей своей чудовищной массой бросается на меня. Будто в замедленной киносъемке, хотя скорости ему не занимать. А как говорит мой тренер по физике: «Е» равно массе на скорость в квадрате. В общем, выбросил он меня с балкона. Адрес-то почти правильный оказался, только улица Энгельса, а не Маркса. Водитель, сволочь, напутал. Ирония судьбы.

— Заплатка на голове после того случая?