Частный человек. Избранные места из переписки с врагами - [85]

К 1905 году в Российской Империи уже почти полвека шла индустриальная революция. Наибольших успехов достигли в армии. Первый в мире пуск ракеты с подводной лодки, причём из-под воды, произвела в 1834 году в Финском заливе русская субмарина Карла Шильдера. Строились броненосцы. Взлетали аэропланы, в том числе первый в мире тяжёлый бомбардировщик Игоря Сикорского. Он же в 1909-м в Киеве продемонстрировал (неудачно) вертолёт грузоподъёмностью 9 пудов. В гражданском хозяйстве изменения шли медленней. Правительство осуществляло глубокую модернизацию всего жизненного уклада; «революцию сверху». При этом власти делали всё возможное и невозможное, чтобы смягчить её негативные социальные последствия. По сравнению со своими собратьями в Европе и Америке, и уж тем более в Азии, русский рабочий жил в царских условиях, катался, как сыр в масле. Конечно, Российская Империя оставалась сословным государством; по сравнению с аристократом или купцом, русский крестьянин или рабочий был беден, как церковная мышь. Но если объективно сравнивать положение рабочих в разных странах мира в тот период, то русский рабочий по большинству параметров жил лучше всех[89]. У крестьян наделы были огромными по сравнению с Европой; лишь США из-за первичного освоения территории Россию обгоняли[90].

Тем не менее правительство не говорило правды. Потому что она страшна: «Мужик, твоё хозяйство пойдёт в топку. Продавай, пока не поздно; хватай семью в охапку и дуй в город на фабрику. Только так вы сможете выжить. Ты попал под каток объективного мирового процесса-прогресса. Против лома нет приёма, и помочь тебе мы ничем не сможем, кроме улучшения условий труда. После завершения промышленной революции твои внуки и правнуки, вероятно, прекрасно заживут в русских городах. Ради них — просим тебя! — вытерпи». Между прочим, последствия промышленной революции тогда были точно неизвестны; ведь ни в одной стране мира она ещё не завершилась. Можно было лишь предвидеть, но русское правительство отличалось завидной прозорливостью.

Свято место пусто не бывает: если о сексе не говорят в школе или дома, о нём скажут в подворотне или в Интернете. Потому что интересы: тема секса для подростка крайне интересна. Как и для крестьянина вопрос о земле. Из англо-немецкой подворотни вылез дедушка Ленин и зашипел: «Мужик, тебя дурят! Помещики и капиталисты скупают по дешёвке твою землю. А тебя заставляют идти в город, и там на них же пахать на фабрике. Гляди что творят, эксплуататоры проклятые: мелкими улучшениями условий труда хотят тебя купить. Мужик, ты землю потерял! Никакими школами-больницами её не вернёшь. Только отнять и поделить»!

На что рабочие в первом-втором поколении, то есть та же деревня ответила громовым восторженным ревом: «Да-а-а! Отнять-поделить! Даёшь»! А как не ответить: землю дают. Бесплатно. Так и вещают: «земля — крестьянам; фабрики — рабочим». Про гражданскую войну, сталинскую индустриализацию и колхозы Ленин ничего не говорил. Как и про 110 миллионов русских жизней, которые сгорели в этой топке. Оно и правильно: зачем заранее пугать; дедушка добрый. Сказал бы: «Мужик, у тебя семеро детей; «семеро по лавкам». Начнёшь отнимать-делить — трое станут за красных; трое за белых, один за границу сбежит. Все погибнут страшной смертью, некоторые от голода, иные от пыток. Но внук младшего, последнего из тех, что за красных, уедет в США, в Силиконовую долину. Там начнёт компьютерные программы клепать; сильно разбогатеет. Правда, его дети русскими быть перестанут. Давай, мужик: отнимай-дели». Глядишь, мужик бы и задумался. Но ему так не говорили, а вещали: «Дадим»! Он ответил: «Даёшь!» и пошёл бунтовать. При всей внешней помощи 1905-й и 1917-й годов есть контрреволюция деревни; её восстание против промышленной революции.

3. Хозяин.

Но при чём здесь Лев Толстой? При том, что он с большой буквы Хозяин. Один из Хозяев Российской Империи; перед ним император извинялся. Одновременно, хотя и банально: Лев Николаевич Толстой — великий русский писатель. И портреты его в школах висят не зря. Зверушка реализм придумала; покажите мне ещё хотя бы одного русского, создавшего в литературе новое направление. Увы, таковых больше нет; «он такой один». Если бы Лев Толстой ограничился чистой литературой, как, скажем, Бунин, его достижений за глаза бы хватило для искреннего почитания. И моего — тоже. Однако, «матёрый человечище», как охарактеризовал Толстого в вышеуказанной статье его враг — Ленин — с первых же произведений занимался социальными вопросами. Даже «Севастопольские рассказы» о Крымской войне не чисто батальные, а проникнуты социальным подтекстом[91].

Но за всё надо отвечать. Коли берёшься ставить общественные вопросы, предлагай пути их решения. Надо сказать, по статусу графу (и не только российскому) Толстому как раз и полагалось ставить социальные вопросы и давать ответы: Хозяин заговорил. В эпоху отсутствия массовых коммуникаций (они лишь создавались) граф Толстой был человеком весьма информированным. Например, патриотический роман «Война и мир»[92] поначалу вызвал во властных кругах недовольство. Потом махнули рукой: «Ладно; 50 лет прошло. Можно и