Частный человек. Избранные места из переписки с врагами - [10]

Свобода слова наступает, когда количество крупных рекламодателей переходит в качество.

Замечание. Военное дело — очень древняя наука. За много веков найдено оптимальное число солдат, для управления которыми нужен офицер. Это 30 человек: взвод или полуманипула на древнеримский манер. Офицер стоит гораздо дороже солдата; государство всегда стремится сэкономить, сокращая число офицеров. Но меньше нельзя: человеческая зверушка такова, что 30 человек по команде в атаку бегут, но «33 богатыря» предпочтут дезертировать. Возвращаясь к СМИ: 17 глав корпораций, олигархов — это даже не взвод, а так полвзвода. Офицер Путин быстренько их построит (Прохоров — правофланговый, и не только по росту). Потом он заставит их бежать по команде на пулемёт, что и наблюдаем. А 50 олигархов построить нельзя — дезертируют. Например, начнут кормить СМИ, дабы с помощью общественного мнения скинуть ненавистного офицера. Более высокой структуры (рота, батальон, полк) над Путиным напрямую нет (косвенная есть). Дезертиров никто не отловит, не расстреляет и не загонит в штрафбат. С 50-ю олигархами нужно будет уже не командовать, а договариваться, чтобы не разбежались. В схожем положении находится правитель любой крупной страны: 50 глав корпораций на 100 млн населения являются критической точкой.

Капитализм — очень противная вещь. Любой мелкий капиталист, открывший крохотную лавчонку, мечтает о том, как бы открыть вторую. А ещё лучше: отобрать лавку у соседа-конкурента. Любая свора крупных капиталистов, создавшая корпорацию, мечтает о том, как бы расширить её вдвое. Желательно, попутно проглотив конкурирующие корпорации или оторвав от них куски пожирнее.

Любая бюрократическая структура — государство или корпорация — стремится к неограниченному расширению. Это идеальный газ.

В пределе это порождает войну. Между государствами, что в прошлом XX веке довело до двух мировых войн. Либо между корпорациями, со стрельбой и взрывами на мирных московских улицах, что и наблюдалось в 1990-е. При этом информационные войны являются составной и неотъемлемой частью боевых действий. Но парадокс: богатые СМИ являются одним из немногих тормозов войны. Они зависят от читателя, а обыватель попасть в окопы обычно не жаждет. Нужны титанические усилия агитпропа, чтобы он туда пошёл. Капитализм сам порождает ограничитель в лице СМИ. Когда корпораций становится слишком много, они волей-неволей начинают поддерживать СМИ.

Когда же так станет в России? Моя оценка: через 45–50 лет. Именно настолько мы сейчас отстаём от развитых стран. До перестройки-катастройки отставали на 40 лет; после неё ситуация ухудшилась. Нам кажется, что Запад всегда был свободным местом, но это не так. Каких-то 100 лет назад там и не пахло теми свободами, что есть сейчас. Почитайте замечательный роман Доктороу «Рэгтайм»; он как раз о той эпохе. В целом, то, что есть сейчас, появилось на Западе лишь в 1960-1980-е годы. Понадобилась почти удавшаяся — президент Де Голль ушёл в отставку, и на некоторое время бежал из страны — революция 1968 года во Франции. Понадобилось движение за гражданские права в США и убийства Мартина Лютера Кинга и Джона Фицжеральда Кеннеди. Это был весьма болезненный процесс, и в России он, вероятно, тоже пройдёт не гладко.

Но ВЫ — доживёте. А я, скорее всего, нет.

Поэтому моё отношение к российской журналистике и к тому, что я сам пишу в СМИ, сугубо пофигистское. Чтобы не сказать грубее и сильнее. Тексты подвергаются цензуре и редактуре; юридически они мне не принадлежат. То, что напечатано в СМИ за моей подписью, сказано не мной; это плод коллективного труда. Зато я очень серьёзно отношусь к писательству. Тут я говорю сам; мне и отвечать.

5. Мозговёрт[21].

Для улучшения положения со свободой слова в России нужен поворот в мозгах, мозговёрт. Корпорациями и государством управляют люди, склонные сначала думать, а потом действовать. От мыслей в головах очень многое зависит. По счастью, высшее образование нынче обязательно для чиновников и топ-менеджеров. Они иногда читают. А значит, мы с вами обладаем уникальной возможностью: всерьёз влиять на мозги при помощи всего лишь написанных нами слов.

Путин мыслит так, как принято в спецслужбах. Первая установка — кругом враги; вторая — верить никому нельзя; третья — мне верить можно. У друзей Путина (а откуда им взяться, как не из тех же спецслужб?), назначенных им на ключевые посты во власти и в бизнесе, поведенческие установки; менталитет, схожи. Пословица: скажи мне, кто твой друг, и я скажу, кто ты. С исторической точки зрения нынешний правящий слой РФ является отработанным материалом. Потому что управление современным государством — не спецоперация: экономика слишком велика для тотального контроля. Осуществлять его может, разве что Путин. У него есть бонус: экономика в РФ гораздо меньше советской, а спецслужбы по-советски раздуты. Так случилось, поскольку центральный аппарат КГБ СССР располагался в Москве и в момент перестройки-катастройки и распада Союза сумел уцелеть. Кадры сохранились. Но бонус отнюдь не вечен, поскольку система подготовки кадров канула в Лету вместе с СССР. А то, что осталось, воспроизводит отморозков. Ещё лет 10–15 и дефицит толковых кадров в спецслужбах станет весьма ощутим.