Частное расследование - [85]

— Ясненько… Только как его мне отличить-то от прочих? Чтобы подарок-то мой не достался другому кому? Впрочем, думаю, банщики-то его хорошо знают, укажут?

— А то! Нечто банщики-то в Сандунах не наши!

— Ну, понятно… Так. Теперь ты тоже отступи на полшага, а Толик вот скажет. Ты, Толик, я слышал, Сомова назвал?

— Конечно! Он главный же. Ему и отдел наш подчинен.

— Вообще? Или впрямую, непосредственно?

— Непосредственно!

А, ясно… Так он, Владимир Александрович, батюшка, задумал, видно, что-либо масштабное. Как ж иначе-то… Хорошо. Будет и ему подарочек. Не сомневайтесь. Ну хорошо, друзья, а что мы мерзнем здесь, стоим?

Мы не стоим, а ждем.

Команды ждем.

— От папы.

— От Невельского.

— О, это интересно! Я с вами тоже подожду, пожалуй.

В тот же момент в нагрудном кармане Иванникова еле слышно запищал зуммер радиофакса.

— А что же это значит такое? — спросил Дед Мороз, ознакомившись вместе с прочими с криптограммой: «Приказываю действовать оперативно, грамотно, привлекая смекалку и гибкую тактику…» Да разве же вы не обязаны действовать именно так? Зачем же это «приказывать»? Нелепость какая-то.

— Это не нелепость, — пояснил Иванников. Это иносказание. Майор Невельский приказал не чикаться, а как получится, так и пускай.

— Убить их всех, что ли?

— Ну. Видите: «…недопущение утечки информации в любом виде, количестве». Слепому ясно.

— А что ж он прямо не напишет вам: «убить»?

— Да кто ж такое прямо-то напишет?

— Да-да-да… закивал Дед Мороз понимающе и, прищелкнув языком, вздохнул: Ох, тяжелое вам задание ваш начальник-то дал. Нелегко его вам будет выполнить, думаю. Так мне кажется.

— Есть идея! — осененно воскликнул прапорщик Карнаухов.

— Ну-у-у?! удивленно обрадовался Дед Мороз.

Они сегодня же были в ресторане «Бармалей», а там официантом наш, тоже прапор, как я, земляк мой, вместе в армии в одном батальоне служили с ним. Так вот Он мне сказал, кстати, ну после того, как они покинули ресторан, что…

И Карнаухов перешел на шепот чтобы услышать его могли только капитан Иванников с лейтенантом Сухановой да еще только Дед Мороз: во избежание утечки информации.

14

В морге Турецкий Ефимыча, естественно, не застал на его рабочем месте: тот, как всегда, «отошел на пять минут позвонить», хотя на его рабочем столе стояло два телефона: местный и городской, и оба были исправны.

Турецкий знал, по крайней мере, три места, где можно было найти Ефимыча со стопроцентной вероятностью — столовая напротив морга, через дорогу, раз; ход на чердак над моргом, на лестнице, усыпанной окурками в три слоя, и во дворе — это два; в подвале у слесарей соседней ПМК — три.

Турецкий мог бы сам найти Ефимыча, но, поразмыслив, решил его взять врасплох, использовав принцип внезапности на всю катушку.

Он подозвал Игорька, молодого санитара, подручного Ефимыча, тянувшего, кстати, за Ефимыча добрые три четверти воза служебных обязанностей, и, сунув ему четвертной, поставил задачу…

Игорек нашел Ефимыча в подвале у слесарей в тот самый момент, когда жизненный опыт Ефимыча, его природный ум и, разумеется, «верхнее образование» были нужны слесарям как воздух. Дело состояло в том, что новенький слесарь, только что устроившийся в ПМК, принес в подвал в качестве платы за «прописку» двухлитровую бутыль с заманчивой жидкостью, обладавшей фиолетовым цветом, ненавязчивым запахом и странным названием «Циклопен-танпергидрофенантренгликоль».

Неведомая жидкость, налитая для пробы в небольшом количестве на верстак, прекрасно горела ярким зеленым пламенем с темно-голубыми искрениями, что, безусловно, свидетельствовало о ее пригодности в смысле крепости, а также в очевидной необходимости ее разведения с целью понижения ее «октанового числа» до полезного для человеческого пищевода значения.

Так как название было незнакомо слесарям, то, с целью обезопасить здоровье от нежелательного эффекта, они развели жидкость не простой водой, а молоком, которое, как известно, сильно помогает при отравлении. Смешение, так сказать, яда и противоядия привело к совершенно не планируемому заранее эффекту: молоко тут же свернулось, заполнив всю емкость ярко-оранжевым густым студнем вперемешку с бордовыми хлопьями удивительной, никем раньше не виданной формы: как бы поводьями.

Вот тут-то слесарям и понадобился Ефимыч, чтобы ответить: не было ль у него под ножом трупов с такой вот мерзостью в желудке, и, во-вторых, чтобы совместно решить, как поступить с этой смесью: выпить, считая ее жидкостью, или, положим, съесть ложками-вилками, считая ее твердым телом.

Тут-то Ефимыча и сорвал Игорек:

— Давай быстрей, работу привезли!

— Что за спешка? — Ефимыч недовольно отмахнулся. — У нас работа не волк, в лес не убежит… А здесь вон, смотри, — дело серьезное.

— Пойдем, пойдем! У нас вообще отпад. Увидишь — ахнешь!

— Что такое? — Ефимыч встал в тревоге.

— Смотри!

Игорек поднял простыню, открывая Ефимычу тело, лежащее на оцинкованном столе.

— Саша! Турецкий! — ахнул Ефимыч. — Боже! — нагнувшись, он прикоснулся к Турецкому рукой: — Еще теплый. — Он попытался разогнуться, но не смог: «мертвец» крепко держал его в своих объятиях.

— Ну-ка. Давай-ка! А то сейчас сам станешь холодненьким. Кто вербанул тебя из «смежников», с-с-сука?!