Частная жизнь Пиппы Ли - [14]

Для встречи с детьми Герб выбрал роскошный «Готам бар и гриль»: нужно же нормально поесть! Маленькими близнецы обожали приходить в этот ресторан на Рождество. Абсурдно дорогой «Готам», с тяжелыми скатертями, невероятным количеством официантов, неторопливыми беседами, тончайшим шелком и шерстью нарядов, обладал особой умиротворяющей атмосферой. Пообедать в нем — все равно что ненадолго вернуться в прошлое. Пиппа с Гербом, как обычно, пришли пораньше, и, пока ждали Грейс с Беном, Пиппа, дразня мужа, пыталась отодвинуть подальше от него корзинку с хлебом. Выглянув в окно, она увидела, как к ресторану спешит Грейс. Дочь коротко постриглась, и теперь светло-русые кудри напоминали подлесок. Тонкий нос показался острее, чем в прошлый раз. «Настоящий клюв!» — подумала она, когда девушка слишком резко распахнула дверь, взлетела по ступенькам и застыла, прочесывая зал холодными глазами. Пиппа помахала рукой. Два широких шага — и дочь уже стоит рядом, разматывая алый шелковый шарф. Герб поднялся и крепко ее обнял. Секундой позже Грейс наклонилась к столику и скользнула губами по щеке матери.

— Неужели опоздала? — спросила она.

— Я как раз успел съесть весь хлеб! — похвастался Герб.

— Чудесная стрижка! — восторженно проговорила Пиппа.

— Спасибо! — Девушка машинально провела рукой по копне светлых кудрей.

— Давай рассказывай! — потребовал Герб.

— Ну, пап, потерпи секунду. Бен велел начинать ужин без него. Он задерживается в библиотеке. Обещал прийти, как только закончит.

— Наверное, той курсовой занимается, — предположил Герб.

— Да, той курсовой! — Грейс обожала подтрунивать над братом. — Я закажу отбивные из баранины? Умираю от голода!

Родители выбрали блюда для себя и Бена, а потом девушка выложила на стол портфолио.

— Вот, это, конечно, рабочие экземпляры, но общее представление получить можно… — она придвинула стопку фотографий к отцу, а матери пришлось рассматривать их вверх ногами. Герб тщательно изучил каждую и передал жене. На одной маленький мальчик склонился над лежащей навзничь девочкой, словно желая ее защитить, смуглое лицо перекосилось от страха. На другой мужчина отчаянно жал на педали велосипеда, большие затравленные глаза смотрели прямо в объектив. Передняя стена дома, мимо которого он ехал, отсутствовала, поэтому стол, стулья и кровать в спальне напоминали декорации театра на свежем воздухе.

— Ты делала эти снимки одна? — спросила Пиппа и тут же почувствовала, как Грейс ощетинилась.

— Нет, я ездила с Джайлсом Оппенгеймом.

Двукратный лауреат Пулицеровской премии, Оппенгейм считался легендой среди военных фотокорреспондентов.

— Как ты это устроила? — поинтересовался Герб.

— Ничего особенного, люди разыскивают друг друга, встречаются.

— Да, смелости тебе не занимать! — Отец чуть не раздувался от гордости, и Грейс это ощущала.

— Снимки просто замечательные! — похвалила Пиппа.

— Спасибо! — На бледных щеках девушки появился румянец.

Пришедший вскоре после этого Бен страшно обрадовался, увидев, что можно немедля приступать к еде.

— Про бомбу уже знаете? — невинно спросил он родителей, в голубых глазах плясали бесенята.

— Бен! — одернула брата Грейс.

— Про какую бомбу? — вскинулась Пиппа.

— Они с Оппенгеймом и афганским переводчиком услышали, как в конце улицы взорвалась бомба. Оппенгейм потащил Грейс влево, но она вырвалась и побежала по улице вправо, переводчик — следом. Ну и Оппенгейм за ними… Через пару минут начиненный взрывчаткой пикап взлетел на воздух там, куда предлагал бежать Оппенгейм. Если бы не интуиция Грейс, всех троих разнесло бы в клочья. Моя сестричка уверена: это судьба!

Бен рассказывал весело, даже небрежно, хотя сам очень злился на Грейс за то, что, как ему казалось, она играла в опасные, надменно-бесшабашные прятки со смертью. Родители молча переваривали услышанное. Пиппу замутило, лоб покрылся испариной.

— Промолчать ты не в состоянии? — неподвижно глядя на брата, поинтересовалась Грейс.

— Разве можно молчать, если дело важное? — парировал Бен.

— Главное, придерживаться здравого смысла, — негромко посоветовал Герб. — Бен, как курсовая? Когда дашь прочитать?

Молодой человек принялся объяснять, над чем именно работает. Подперев рукой подбородок, Грейс вроде бы слушала, но как-то отстраненно, а Пиппа украдкой следила за дочерью. Она чувствовала: несмотря на дружеские отношения с коллегами, девушка замыкается в себе, — и сильно из-за этого переживала. Каждый раз Грейс все с большим трудом возвращалась из своих одиссей, она все глубже погружалась в другой мир, такой напряженный и жестокий, что западный стиль жизни в сравнении с ним казался холодным, банальным и бессмысленным. Пленница собственных впечатлений, девушка потеряла способность рассказывать об увиденном и пережитом. Фотографии следовало считать безмолвными свидетельницами историй, которые Пиппе хотелось бы услышать в подробностях, но задавать вопросы она не решалась из страха наткнуться на бешеный отпор — ведь именно так дочь реагировала на любое вмешательство в свои дела.

А ведь совсем недавно Грейс была ребенком! В суровой молодой женщине Пиппа еще ухитрялась разглядеть, словно изображение на голограмме, прежнюю маленькую Грейс. До чего безрадостно помнить о своих детях то, что они сами помнить не в состоянии! Целые пласты событий стираются из их памяти, но каменеют в материнской. Глядя на Грейс, Пиппа далеко не впервые мысленно возвращалась в день, который, по ее мнению, изменил дочкину жизнь.