Частная жизнь адмирала Нельсона - [99]

К двум часам пополудни огонь начал стихать. Несколько английских судов находились в критическом состоянии. В безмолвии догорали многие из плавучих батарей и килекторов датчан. В воде плавали обломки кораблей и человеческие тела лицом вниз. Флагманский корабль датчан «Даннеброг», охваченный огнем, сорвало с якоря. Вот-вот должен был прозвучать разрушительный взрыв, и люди прыгали в воду прямо с борта. Тем не менее, когда англичане пошли на абордаж судов, готовых, как им казалось, сдаться, их встретил огонь. Тогда Нельсон немедленно потребовал перо и бумагу, и, вызвав казначея, чтобы тот сделал копию, набросал текст ультиматума, адресованного «братьям англичан — датчанам».

«В случае капитуляции лорд Нельсон имеет указание прекратить огонь. Но если сопротивление будет продолжено, лорду Нельсону придется сжечь плавучие батареи, что неминуемо повлечет за собою гибель храбрых датчан-артил-леристов. Дано на борту «Слона» Его Британского Величества короля 2 апреля 1801 года, Копенгаген.

От имени командующего флотом сэра Хайда Паркера — вице-адмирал Нельсон-и-Бронте».

Подписавшись — при этом на бумагу упала капля чернил, — Нельсон послал матроса на кокпит за восковой свечой, намереваясь запечатать письмо. Матрос не вернулся. Когда ему доложили, что посланцу оторвало ядром голову, он просто сказал: «Пошлите другого». Кому-то хватило смелости указать адмиралу на валяющуюся рядом коробку с вафлями — крем вполне может заменить воск. «Пошлите за воском», — повторил Нельсон. В конце концов свечи нашлись, на сложенный лист бумаги упала большая капля, и Нельсон вдавил в нее свою печатку с гербом. Потом, когда все кончилось, Стюарт спросил его, зачем «под таким жестоким огнем и после столь печального инцидента» тот настаивал именно на воске. «Удовольствуйся я кремом от вафель, — ответил Нельсон, — печать не успела бы просохнуть и письмо в таком виде попало бы в руки кронпринца: он решил бы, что написано оно в спешке, а значит, у нас есть для этой спешки веские причины. Воск же хранит тайну».

Письмо передали с офицером, владевшим датским языком, — коммодором Фредериком Тезигером, сыном немца, осевшего в Англии и ставшего со временем секретарем маркиза Рокингэма. На адмиральской шлюпке, к веслу которой привязали белый платок, послание доставили на берег и передали двадцатитрехлетнему кронпринцу Фредерику[40], сыну психически неуравновешенного короля Христиана VII, женатого на Каролине Матильде, дочери сестры Георга III. Кронпринц велел своему адъютанту Хансу Линдхольму немедленно проследовать на флагманский корабль англичан и спросить лорда Нельсона, «почему тот предлагал именно перемирие».

Нельсон принял Линдхольма на верхней палубе «Слона» и попросил сформулировать вопрос в письменном виде. Линдхольм повиновался, заметив по-английски, что поданное ему перо слишком тупое: «Если орудия у вас такие же, как перья, с Копенгагеном вам не сладить». На самом деле к тому моменту орудия уже молчали с обеих сторон. Письменный ответ Нельсона на записку Линдхольма звучал вполне дружелюбно:

«Лорд Нельсон поднимает Флаг Мира из соображений человечности. Этим же вызвано его согласие прекратить насилие… Лорд Нельсон, выполняя скромный долг перед Его Королевским Величеством, передает свои наилучшие пожелания и сочтет своей величайшей победой, если Флаг Мира сделается добрым предвестником продолжительного и счастливого союза между моим добрым сувереном и Его Величеством королем Дании».

Что ж, если это можно назвать победой, то досталась она дорогой ценой. Большинство английских кораблей были серьезно повреждены, а шесть, включая «Слона», сидели на мели. Потери составили почти тысячу матросов и офицеров убитыми и ранеными. Командир «Монарха» капитан Моссе был убит; капитана Риу разорвало напополам ядром, выпущенным из крепости Трекронер; командир «Беллоны» капитан Томпсон потерял левую ногу. Получил ранение и Том Саути.

И все-таки Нельсон, направляясь на доклад к командующему, пребывал в отличном настроении. «Я дрался, нарушая приказ, — небрежно бросил он, — и, может быть, меня ждет виселица. Пусть будет так».

Адмирал Паркер, однако, не имел ни малейшего намерения выговаривать Нельсону за самовольство. Впоследствии, докладывая в адмиралтейство, он весьма высоко оценит его действия, пока же, оказав теплый прием, предложит именно ему как победителю отправиться на следующий день в Копенгаген и провести с кронпринцем Фредериком переговоры об условиях перемирия. При всей усталости Нельсон дал согласие. Затем он вернулся на корабль, только не на «Слона», где стук плотничьих молотков явно не дал бы ему заснуть до самого утра, а на свой прежний флагман, «Святой Георгий». Перед тем как лечь спать, Нельсон принялся за письмо леди Гамильтон. Написав сверху листа: «Дано на борту «Святого Георгия» 2 апреля 1801 года в 9 часов вечера, в состоянии крайней усталости после сражения», он сообщал: «Из восемнадцати кораблей противника, крупных и мелких, несколько захвачено в плен, несколько потоплено, несколько сожжено, — как в добрые старые времена». Вложил он в конверт и стихотворение, озаглавленное «Лорд Нельсон — своему ангелу-хранителю».