Частная практика Майкла Шейна - [16]

Болтон не выдержал:

— Что все это значит, Майк? Ты, кажется, совсем не удивлен?

— Нет.

Нахмурившись, он продолжал рыться в наполовину опустошенных ящиках.

— Кто это мог сделать? И кто будет за это платить? — воинственно добавил Болтон.

— Может, твои постояльцы, если ты их когда-нибудь еще увидишь.

— А что ты там ищешь?

— Хотел бы я знать. Может быть, носовой платок, — Шейни с отвращением отвернулся от кучи белья. — К черту. Пошли в офис и проверим, когда это случилось.

Они заперли дверь и спустились в кабинет. Пока Болтон связался с администрацией, Шейни, устроившийся в глубоком кресле, чуть было не уснул. Наконец Болтон сообщил:

— Похоже, что Эвансы не возвращались со вчерашнего вечера. Ни дежурный, ни лифтер их не видели. Они, должно быть, унесли с собой ключ. И вообще, никто ничего о них не слышал.

Шейни встряхнул головой, отгоняя сон:

— Может, кто-то одолжил у Чака ключ? Вот тебе ниточка…

Он описал Пассо и Марви, особенно подчеркнув, что у второго очень мягкий мелодичный голос.

— Дежурный или рассыльные могли их заметить. Это было примерно в полночь — не позднее двух часов, — Шейни встал с кресла и протер глаза. — Если Чак Эванс появится, постарайся его задержать.

— Хорошо, хорошо, — сказал Болтон и пошел проводить Майкла до двери. — Почему ты скрываешь от меня факты? Ты же знаешь гораздо больше, чем говоришь, Майк.

— Черт побери, — сказал Шейни раздраженно. — Ничего я не знаю. Я всегда тебе доверял, и если у меня что-то прояснится, обязательно дам знать.

Было яркое, солнечное утро. Шейни сел в машину и вдруг вспомнил о деньгах, которые взял вчера у Марко. Он вытащил бумажник и осмотрел купюры. Они были еще влажные. Майкл тщательно вытер каждую носовым платком и разложил на сиденье. Потом поехал в Первый Национальный Банк и положил их там на счет. Покончив с этим, Шейни поехал на побережье по окружной дороге.

Остановившись у аптеки, он нашел в телефонной книге нужный адрес. Через несколько минут «родстер» подкатил к неказистому двухэтажному дому, стоявшему недалеко от океана на усаженной пальмами улице. Шейни подошел к входной двери и позвонил. Дверь открыла худая, среднего возраста женщина в черном шелковом платье и белом переднике.

— Что вам угодно?

— Мистер Марко дома?

— Нет, — с кислой миной ответила она и хотела было закрыть дверь, но Шейни вовремя подставил ногу.

— Это не страшно. Я, собственно, хотел бы видеть мисс Марко.

— Это невозможно, — резко ответила женщина. — Она больна и лежит в кровати.

— Поэтому я и приехал. Я доктор Шейни.

— Но доктор Холкомб уже…

— Я знаю, — строго сказал Майкл, — доктор Холкомб попросил меня заехать и осмотреть больную. Он немного обеспокоен течением заболевания и просил меня провести консультацию.

Женщина с сомнением оглядела его спортивную куртку, и Шейни понял, что не очень похож на доктора. Но в Майами врачи нередко позволяют себе заглянуть к больному в брюках гольф или в костюме для рыбной ловли.

— У меня мало времени, — нетерпеливо сказал Майкл. — Я сегодня уезжаю, но обещал доктору Холкомбу, что прежде осмотрю больную.

Женщина уступила его напору:

— Ладно, войдите.

Он проследовал за домоправительницей в просторный холл. У лестницы на второй этаж она остановилась и пальцем указала вверх:

— Горничная покажет вам, где комната мисс Марши.

Шейни поднялся по лестнице и в коридоре обнаружил молодую женщину, раскачивавшуюся на стуле взад-вперед. У нее было широкое славянское лицо, и она ритмично жевала резинку. Горничная не встала, когда Майкл остановился перед ней.

Вокруг ее головы была уложена толстая светлая коса, платье не скрывало внушительного бюста.

— Я доктор Шейни. Где комната мисс Марко?

Горничная прекратила жевать и окинула его туповатым, тяжелым взглядом:

— Вот ее комната. Но мистер Марко сказал…

— Мистер Марко просто уволит вас, если вы не позволите врачу к ней войти.

Шейни даже прищелкнул пальцами, чтобы показать, с какой быстротой ее уволят. Он двинулся к двери, но горничная опередила его. У нее на шее висел ключ на белой тесемке.

— Обождите, я открою, — сказала горничная уже более приветливо.

Наконец Шейни прошел в затемненную комнату и прикрыл за собой дверь со словами:

— Попрошу меня не беспокоить, пока я буду осматривать больную.

Он взглянул на постель. Она была пуста. В комнате была еще одна дверь. Шейни распахнул ее — ванная была пуста. Единственным местом, где еще можно было спрятаться, был шкаф. Шейни открыл его, позвал девушку по имени и ощупал платья. В шкафу никого не было. Шейни с озабоченным видом пошел к выходу. Он уже готовился взяться за ручку, но вдруг развернулся и прошел к зашторенным окнам. Край скрученной жгутом простыни был привязан к спинке кровати и тянулся к окну. Он поднял штору и, выглянув из окна, увидел, что скрученные простыни достают почти до земли.

Шейни задвинул шторы и неуверенно оглядел комнату, потом заговорил низким убедительным голосом:

— Нет, мисс Марко, вы должны изменить свое отношение ко мне. Я не смогу поставить вам диагноз, если вы не будете откровенны.

Говоря, он подошел к комоду, на котором белела бумага. Он взял ее и прочел:

«Я не могу этого вынести. Лучше умереть. Я ухожу, и ты меня больше не увидишь. Марша».