Часовые поста № 1: Из истории почетного караула у Мавзолея Ленина - [2]

В 16 часов под первые дальние гудки разводящий Янош Мейсарош поставил меня и Арсентия Кашкина на пост у гроба. Мы стояли в ногах, два чекиста - в голове.

Помню, гроб подняли и медленно понесли. Я шел слева, Арсентий Кашкин - справа. Гул заводских гудков рос и крепчал. Затем глухо ударили орудия».

Григорий Коблов и Арсентий Кашкин шли по Красной площади - движущиеся капли в неподвижном океане, ибо миллионы людей в эти минуты остановились с поникшими головами. Они шли и чувствовали, как с каждым шагом сжимается сердце от горя. Дойдя до Мавзолея, Григорий Коблов и Арсентий Кашкин приставили ногу, повернулись лицом друг к другу и замерли с винтовками у входа. Так началась первая смена вечного караула.

Мимо них бережно пронесли красный гроб, в глубокой скорби прошли родственники Ильича, его боевые соратники.

Красная площадь запела «Вы жертвою пали в борьбе роковой…».

В эти минуты все радио- и телеграфные аппараты Советского Союза передали на весь мир бессмертный лозунг нашей эпохи: «Ленин умер - ленинизм живет».

Это было 27 января 1924 года.

Несмотря на стужу, народ с Красной площади не расходился еще шесть-семь часов. Все хотели поближе пройти к усыпальнице вождя. Напор был таким, что уже через несколько минут после внесения гроба в Мавзолей в дверях пришлось установить дополнительный караул. С каждой стороны входа стояло теперь по нескольку часовых - курсант и чекисты.

Мороз крепчал.

Часовые Григорий Коблов, Арсентий Кашкин и сменявшие их Сергей Сенчилло, Алексей Макаров, Николай Петров, Франц Балтрушайтис, Семен Соколов и другие курсанты и «осназовцы» полуроты не чувствовали ни усталости, ни холода.

Когда площадь стала наконец постепенно пустеть, сняли с поста чекистов. Лишь поздним вечером курсантов-кавалеристов Николая Дрейера сменили их товарищи из другого батальона 1. [1 К сожалению, пока точно не известны имена первых часовых другого поста - внутри Мавзолея, у гроба с телом Ильича. Один из немногих очевидцев - бывший курсант 3-й пехотной роты А. П. Разуев. полковник в отставке, подробно рассказал, как происходила эта волнующая скорбная процедура, но за давностью лет не запомнил фамилий.]

КЛЯТВА КРАСНЫХ КОМАНДИРОВ

В сентябре 1924 года первые часовые Григорий Коблов и Арсентий Кашкин и первый разводящий Янош Мейсарош окончили школу имени ВЦИК. Перед тем как разъехаться в разные полки, молодые красные командиры пришли в Мавзолей.

Был теплый вечер. Длинная очередь начиналась у Лобного места, тянулась параллельно Кремлевской стене, доходила до металлической ограды Мавзолея, круто поворачивала к Спасской башне и снова изгибалась к центру площади…

Шаг за шагом двигался человеческий поток. Красноармейцы, рабочие, крестьяне. В буденовках, кепках, черкесках. И среди них - три друга: Янош, Григорий и Арсентий.

…Далек Будапешт от Александров-Гая. В разгар первой мировой войны из этих городов мчались к фронту два воинских эшелона. В одном из них ехал унтер-офицер австро-венгерской армии Янош Мейсарош, в другом - русский солдат Григорий Коблов. Ждал повестку и 17-летний Арсентий Кашкин. Их, крестьян, посылали убивать друг друга. Одних «за веру, императора и отечество», других «за веру, царя и отечество». Но грянула Октябрьская революция, провозгласившая: «Мир - народам!» И они стали боевыми друзьями. Янош и Арсентий рубили махновцев в украинских степях, Григорий - белоказаков в астраханских. Отважных кавалеристов послали в знаменитую кремлевскую школу командиров. Там зародилась их большая солдатская дружба. Они учились в одном взводе, а на каникулы приглашали Яноша в свои родные места. Янош не раз говорил друзьям, что придет время, когда они вместе поедут отдыхать в социалистический Будапешт.

…Все ближе дубовая стена Мавзолея. Это был уже другой Мавзолей, более монументальный и величественный. Вот скрытые за выступом усыпальницы электролампочки осветили над входом заветное слово ЛЕНИН.

- Поклянемся Ильичу: не пожалеем жизни, чтобы завершить начатое им дело, - тихо сказал Григорий Коблов.

- Поклянемся, - тихо ответили Янош Мейсарош и Арсентий Кашкин.

Обнажив головы, они вошли в вестибюль. В торжественной, сосредоточенной тишине прошли мимо вырезанного в стене герба - красного земного шара, перекрещенного черными серпом и молотом. Спустились вглубь…

У стеклянного ложа краскомы замедлили шаги. Тихо шевельнулись губы каждого…

- Спи, Ильич! Ты сделал все, что мог. Остальное за нами.

Как же сложились судьбы первых часовых и первого разводящего вечного караула?

15 САЛЮТОВ В ЧЕСТЬ ГВАРДЕЙЦЕВ КОБЛОВА

В ночную тишину села ворвался цокот копыт. Начальник фашистского гарнизона подбежал к окну и отдернул занавеску. За дрожавшим стеклом во вспышках выстрелов неслась лавина кавалеристов с искрометными клинками над головами. «Русские!» Их громовое «ура» слилось с нараставшим грохотом артиллерийских разрывов.

Связь не работала. И, потеряв всякую надежду узнать, что произошло на мощной оборонительной линии, прикрывавшей Мозырь с востока, фашист бросил телефонную трубку. Штабные офицеры - кто в кальсонах, кто в одном сапоге, притаившись у окон, били из автоматов наугад в ночную тьму. Их командир накинул шинель прямо на исподнее и вновь приник к разбитому стеклу. И тут только он заметил то, что окончательно сбило его с толку: советские кавалеристы неслись с запада, из немецкого тыла. Военный-профессионал, преклонявшийся лишь перед количеством лошадиных сил танкового мотора, был потрясен дерзостью кавалерийского удара.