Чаша с ядом - [100]

– Так отчего же он умер на самом деле, коронер? – задал вопрос самый храбрый из присяжных, молодой служка. Вместо ответа Джон сильной рукой нажал на грудину, показывая, как легко вдавливается внутрь грудь. Одновременно в горле мертвого мужчины послышалось клокотание и раздался треск – это сломанные ребра терлись друг о друга. Еще один присяжный выскользнул наружу, когда Джон принялся объяснять, что удары ногами и прыжки по телу проломили грудную клетку.

Пока толпа в благоговейном страхе стояла молча, коронер продиктовал краткий отчет Томасу, после чего взобрался обратно на помост, а Гвин осторожно натянул покрывало на лицо Годфри.

– Так что нет сомнения в том, как и отчего он умер, – заключил коронер. – Вопрос в том, кто послужил причиной его смерти? Есть ли у кого-нибудь для меня какая-либо информация? – Он обвел грозным взглядом притихший зал, словно вынуждая каждого поделиться с ним сведениями. Воцарилась тишина, нарушаемая лишь шорохом ног по земляному полу.

– Не видел ли кто-нибудь чего-либо предосудительного в окрестностях собора прошлой ночью? – требовательно спросил Джон де Вулф. Строго говоря, вся территория вокруг собора, за исключением тропинок, не входила в юрисдикцию города, подпадая под церковные законы, но Джон де Алекон сказал ему что епископ отказался от права опротестовать требования коронера там, где речь шла о смерти. Ответа на его вопрос не последовало ни от Пико, ни от тех двух мужчин, которых он назвал.

Всегда предпочитающий говорить прямо, без обиняков, Джон тяжелым взглядом уставился на Реджинальда де Курси и Хью Феррарса, которые бок о бок стояли в переднем ряду. – Мне доложили, что вы двое, джентльмены, находились вне своего жилища в этом районе прошлой ночью. Это правда?

Хью Феррарс подскочил, словно его ткнули шилом в мягкое место.

– Что? Вы понимаете, что говорите, коронер?

Де Вулф не сводил с него мрачного взгляда.

– Я знаю, о чем говорю, сэр.

Хью выглядел так, словно его вот-вот хватит удар.

– Скажите мне, какой негодяй рассказал вам эту басню! – завопил он.

Его отец отреагировал столь же мгновенно:

– Де Вулф, вы сошли с ума? Что это за ерунда? – Лицо его приобрело красновато-коричневый оттенок, и оба, отец и сын, бросились к краю помоста и встали напротив коронера и шерифа.

Среди внезапного оживления в зале де Курси тоже подал голос протеста, громко отрицая свою вину, и присоединился к остальным у края помоста.

Ричард де Ревелль, для которого все происходящее оказалось полной неожиданностью, вскочил на ноги и набросился на коронера:

– Ты не можешь обвинять людей публично! – прошипел он. – Кто поведал тебе подобные клеветнические сведения?

Какое-то мгновение Джон терпел все эти возмущенные крики, затем воздел руки над головой и голосом, который можно было услышать в соборе Святой Сидуэллы, проревел:

– Тихо, вы все!

Его вспышка гнева была столь драматической, что воцарилась мгновенная тишина, которой он воспользовался, чтобы объясниться, впрочем, довольно резким тоном:

– Я никого не обвиняю. Но ко мне поступила информация, не обратить внимания на которую я не имею права. Я задал простой вопрос, который требует простого ответа. Шли ли вы, Реджинальд де Курси, и вы, Хью Феррарс, через территорию собора вчера поздно вечером?

Красный от гнева, молодой Феррарс с яростью встретил его взгляд и завопил, заглушая гул голосов:

– Нет, не шел, черт меня побери, сэр коронер! Вы слишком увлекаетесь безосновательными обвинениями. Клянусь Христом и Марией, Божьей матерью, и Святым Петром – и еще любыми святыми, которых вы знаете, – прошлой ночью я пьянствовал в половине таверн Эксетера – и ни одна из них не находится поблизости от территории собора!

Этот остроумный ответ вызвал взрыв оскорбительного смеха, но Джон не улыбнулся.

– И, без сомнения, вы очень кстати обошли добрую половину города, занимаясь этим, а?

– С дюжиной свидетелей, которые кутили со мной и готовы подтвердить это, – сердито парировал Хью.

Его отец устремил дрожащий палец на коронера.

– Вы пожалеете об этом, де Вулф. Ваш язык вас погубит.

Джон проигнорировал угрозу и перевел свое внимание на де Курси, лицо которого также пылало от гнева.

– Вы утверждаете то же самое, сэр Реджинальд? Я прошу только ответить «да» или «нет», на этой стадии речь не идет о каких-либо обвинениях.

Де Курси был вне себя от бешенства.

– Чтобы решить это раз и навсегда, выслушайте меня, коронер. – Он вытащил кинжал из ножен на поясе и вознес его над собой. Гвин двинулся вперед, думая, что он собирается пронзить им коронера, но вместо этого де Курси взял кинжал за лезвие и поднял высоко над головой. – Этим знаком креста я клянусь – первый и последний раз, – что провел весь вечер дома у своего очага, пока не отправился в постель. – Он опустил клинок и вдел его обратно в ножны, потом повернулся на каблуках и вышел вон, в открытых дверях холодный ветер на мгновение облепил его коричневую накидку вокруг его ног.

Словно для того, чтобы подчеркнуть свое презрение, оба Феррарса, шагая в возмущенном негодовании, последовали за ним, даже не взглянув на коронера.

Бросив убийственный взгляд на своего зятя, шериф сбежал с помоста и поспешил вслед за ними.