Чаша роз - [67]

— Нет, никогда…

— Хорошо. — Я бесстыдно притянула его к себе и поцеловала.

Застонав, он обнял меня, углубляя поцелуй, и это было куда великолепнее нашего поцелуя в карете. Он отнес меня в постель, нам не потребовалось много времени, чтобы избавиться из одежды, и мы, целуясь, оказались под одеялом. Его руки, сильные и в то же время легкие как перышко, исследовали меня, как первооткрыватель новую землю.

Я смеялась и плакала от радости, когда он вошел в меня. И вдруг свет внезапно засиял вокруг нас, засиял ярче, чем Копье, когда я в последний раз держала его в руках. Задохнувшись, я вскрикнула, потому что окружавший нас свет пронзил меня с интенсивностью, превышавшей все, что я когда-либо испытывала. Уилл крепче схватил меня, входя глубже, должно быть, он тоже почувствовал свет, потому что снова поцеловал меня, стон вырвался из глубины его души.

Мы уснули. Когда мы проснулись, еще не рассвело, в гостинице было тихо. Снова Уилл был во мне, без всякого подстрекательства с моей стороны, и снова был свет, ярче, чем сияющая за окном луна.

В следующий раз мы проснулись на рассвете, нам нужно было ехать. Я не удержалась, украдкой взглянула на Уилла и обнаружила, что он тоже смотрит на меня. Я улыбнулась ему, он обнял меня, целуя до бесчувствия.

Но потом он отстранил меня и покачал головой.

— Нам нужно уезжать, Белла. — Он кивнул на кровать: — Нужно не забыть Грааль и Копье.

Вечером я предусмотрительно спрятала реликвии в подушки в изголовье кровати и теперь вытащила их. Положив их на постель, я заморгала.

— Уильям… Грааль выглядит для тебя по-другому?

Взглянув на чащу, Уилл пожал плечами:

— Он выглядит так же, как всегда, — красивый и полный света. — Взглянув на Копье в моей руке, он нахмурился: — А вот Копье изменилось.

Я этого не понимала. Копье сверкало так же, как тогда, когда я впервые его увидела, но Грааль… изменился. Он теперь больше походил на золотую чашу или, скорее, кубок.

— Какие перемены ты видишь в Копье? — нахмурившись, спросила я.

— Это была скучная грубая вещь, которую я не мог отполировать, как ни старался, но теперь… — Он взглянул на меня: — Ты его полировала?

— Нет, — ответила я, — В этом не было нужды, оно сияло серебром и золотом.

Уилл тоже нахмурился:

— Для меня оно не сияет серебром и золотом, но стало гладким, а наконечник блестит как зеркало. — Он помолчал. — А Грааль был таким, как ты его сейчас видишь, когда ты прятала его в подушки?

— Нет.

— Это тайна, — покачал головой Уилл. — И хотел бы я знать, что она значит. В довершение всего загадочен факт, что мы с тобой видим реликвии по-разному и не так, как нам следовало бы. — Он пожал плечами: — У нас нет времени размышлять над этим. — Уилл вытащил карманные часы и взглянул на циферблат. — Нужно торопиться. Я закажу в дорогу еду и бутылку эля.

Он оделся быстрее меня и спустился за едой. Я завернула Грааль и Копье отдельно, не позволяя им коснуться друг друга, как учил Уилл. Покачав головой, я спрятала их в сверток одежды, которую приготовила мне мама. Я чувствовала, что перемены в нашем восприятии Грааля и Копья означают нечто важное. Хотела бы я знать что.

Арабелла.

17 апреля 1806 года

Во время путешествия нам везло с погодой, никакие подозрительные личности нам не попадались. Однако это ничего не значит: умного шпиона не видно и не слышно.

Мы связали злодеев, похитивших Арабеллу, не крепкими веревками, как мне бы хотелось, а простынями, потому что нам надо было торопиться. Мы, конечно, не могли убить их: их кровь была бы на наших руках, и тогда мы не смогли бы доставить Грааль в должное место. В результате я не удивлюсь, если эти два типа преследуют нас.

Хотя на каждой остановке по дороге в Шотландию у меня есть собственные лошади, я не могу воспользоваться ими без риска, что меня выследят. Поэтому мне пришлось распрощаться с Ветром и Громом, когда они совсем выдохлись (конечно щедро вознаградив их овсом и кусочками сушеных яблок), и воспользоваться парой, мне неизвестной и, к несчастью, не слишком быстрой.

Но уверен, у меня они побегут резвее, в лошадях я разбираюсь хорошо, эти послушные и доброго нрава. И все-таки постоянная тревога терзала меня, что двое мужчин верхом едут куда быстрее, чем мужчина и женщина в карете, как бы ни была хороша карета и как бы ни были быстры лошади.

При всех моих тревогах и заботах я испытал огромное облегчение, женившись на Арабелле. Облегчение от того, что больше не нужно беспокоиться о ее репутации, конечно, мы теперь можем сосредоточии, все усилия на своей миссии. Откровенно говоря, брак опровергает предположение, что я когда-нибудь стану настоящим рыцарем Грааля, и это тоже облегчение. Мне не нравилось мое предназначение, но долг есть долг.

Как только мы с Арабеллой освободимся от Грааля и Копья, мы удалимся в мое фамильное владение и хорошо заживем там. Я испытываю необыкновенную радость от перспективы ухаживать за своими лошадьми и от того, что в дальнейшем не будет проблем в виде шпионов и ран, которые лишний раз доказывают, что я совершенно не гожусь для уготованной мне работы.

Меня совсем не пристыдил брак с Арабеллой, напротив, я очень рад. Я привык думать, что мне придётся отказаться от семейной жизни, поскольку меня учили, что непорочность — это традиция для рыцаря Грааля, но теперь, когда я отбросил это предназначение, новый мир открылся передо мной. Я не могу придерживаться абсолютного целомудрия, но более чем счастлив быть целомудренным в нашем браке.