Час кошки - [7]
— Ты что делаешь? Больно же!
— Вот ты, небось, и не знаешь, как это бывает у котов! Они всегда кусают самок за шкирку, так что шерсть летит клочьями. Прямо-таки выгрызают ее.
— Что, правда?
— Ну да. А кошки орут как резаные.
— Вот так? — спросила я, изобразив истошное мяуканье. Но тут же кошачий мяв перерос в мой собственный вопль. Потому что я познала блаженство, вынудив Спуна взять меня силой.
Я бросила взгляд в зеркало, стоявшее у кровати. В нем отразилась белая сбившаяся простыня, на ней — я сама. Отражение было похоже на выцветшую фотографию. Потом все это накрыла сверху еще одна простыня — моя любимая, чудесного черного цвета, и фотография тотчас же обрела четкие контуры. Стала такой, как надо. А потом я и вовсе перестала различать, где белое, а где черное, и в помутненном сознании алели только пятна моих накрашенных ногтей, отражавшихся в зеркале. Я завывала, как кошка.
— Тихо, тихо, детка. Послушай, как шумит дождь. Монк уже доиграл, а я и не заметила. Теперь лишь шелест дождя слышался в сумеречной комнате.
5
Я едва успела смыть «рабочий» макияж и отклеить огромные, как птичьи крылья, искусственные ресницы, когда вернулся Спун. Он с глухим стуком натыкался на мебель в комнате и орал во всю глотку.
Ясно. Напился.
Я встала с постели и протянула Спуну стакан с водой. Оговорюсь сразу: я сделала это вовсе не из гуманных соображений, не чтобы проявить чуткость к пьянице, мешающему спокойно жить окружающим. Просто я уже знала, что представляет совместная жизнь со Спуном.
— На, выпей! Скорее протрезвеешь.
В нос ударил отвратительный запах джина и дешевого абсента, исходивший от его кожаной куртки.
— Господи, Спун, как от тебя несет!
— Заткнись, сука!
Он выхватил из моей руки стакан с водой и швырнул его на пол. Разлетевшиеся мелкие осколки впились в мою щеку. Потекла кровь.
— Говоришь, несет от меня? Чем это несет? Ну, давай, выкладывай! Ну, давай!
Спун стиснул мою шею.
— Скажу… ой! Только отпусти… Я же сейчас, задохнусь…
Спун внезапно разжал пальцы и буквально впечатал меня в стену. Глаза у него были стеклянные, и он не мог с сфокусировать взгляд. Понятно. Опять перебрал наркоты.
— От тебя воняет Гарлемом! Это вонь унижения!
Спун схватил стоявшую на столе бутылку белого рома и швырнул ее в стену. Раздался грохот разбившегося стекла, и по комнате поплыл сладковатый запах рома. Спун вдруг сел на пол и застыл, как каменное изваяние. Бессмысленный взгляд устремлен в невидимую даль. Из руки, порезанной осколками, течет кровь. Приглядевшись, я заметила, что и лицо у него тоже в крови, только засохшей. Не иначе, с кем-то подрался. Ширинка расстегнута. И от этого вид еще более жалкий.
— Молнию застегни. Забыл застегнуться, когда ходил в туалет? А может, трахался с какой-то бабой?
Я отлично знала, что ничего подобного не было.
— С бабой?! — взвился Спун. — С чего это ты взяла? Это ты повадилась таскать сюда кобелей, когда меня нет. Раздвигаешь поганые ляжки и пускаешь их в свою дешевую дырку! Я-то знаю, когда меня нет, ты вечно таскаешь сюда мужиков! Сучье отродье!
Изрыгая бессвязные угрозы, Спун схватил меня за волосы и принялся возить по комнате. Острые осколки стекла впивались в тело.
— А ну, говори — кто он? Белый или негр? Ну ведь не поганый японец же… Японцы — они все такие уроды…
— Ах ты, подонок! Алкаш! Торчок! Ладно. Я тоже мерзкая, уродливая японка. Только я все равно лучше тебя! Грязный ниггер, вот ты кто! Потому-то тебе не везет — с рождения!
Я подумала, что мне станет легче, если я заплачу. Я всхлипнула, но слезы не пришли.
У Спуна никогда не было золотой середины. За время совместной жизни со Спуном я усвоила одну вещь: некоторым людям не дано есть простую, здоровую пищу. Спун бывал либо слишком сладким, либо слишком острым. Или слишком жирным. Кажется, что ты купаешься в приторно-сладких сливках — а тут тебя с головы до ног окатывают острым перечным соусом! Мой организм не знал, как реагировать на подобные сочетания, он воспалялся, в нем зрел нарыв.
— Черт! Все козлы, только и пытаетесь сделать из меня дурака! Все через одно место…
— Я вовсе не делаю из тебя дурака. Потому что ты уже дурак. Но ты такой славный… Удивляешься, да? Но я люблю тебя, такого. Правда, люблю.
Спун даже задохнулся и уставился на меня.
Сейчас ударит!..
Я зажмурилась и сжала губы, чтобы он ненароком не вышиб мне зуб. Двух коренных я уже лишилась. Спун выбил их своей огромной ручищей. Той же бесстыдной ручищей, что ласкала и гладила мое тело, погружая в истому.
Но удара все не было. Спун обнял мою голову и поцеловал меня в губы. Я извивалась и корчилась, пытаясь высвободиться, но пальцы Спуна крепко держали меня за подбородок. В рот мне, словно дурная кровь, вливался запах алкоголя и марихуаны. Он проникал в меня тонкой струйкой, разливаясь по телу.
— Как же я тебя чувствую, Спун…
Спун вдруг резко выпустил меня. Его начало рвать. Я потащила его на себе в ванную, принялась гладить по спине. По его перепачканным кровью щекам ползли слезы. Желудок уже исторг все, что в нем было, но Спуна продолжало рвать желудочным соком вперемешку с кровью. Я массировала ему спину, словно пытаясь вдохнуть мужество в смертельно больного, обреченного человека.
Сначала мы живем. Затем мы умираем. А что потом, неужели все по новой? А что, если у нас не одна попытка прожить жизнь, а десять тысяч? Десять тысяч попыток, чтобы понять, как же на самом деле жить правильно, постичь мудрость и стать совершенством. У Майло уже было 9995 шансов, и осталось всего пять, чтобы заслужить свое место в бесконечности вселенной. Но все, чего хочет Майло, – навсегда упасть в объятия Смерти (соблазнительной и длинноволосой). Или Сюзи, как он ее называет. Представляете, Смерть является причиной для жизни? И у Майло получится добиться своего, если он разгадает великую космическую головоломку.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Настоящая книга целиком посвящена будням современной венгерской Народной армии. В романе «Особенный год» автор рассказывает о событиях одного года из жизни стрелковой роты, повествует о том, как формируются характеры солдат, как складывается коллектив. Повседневный ратный труд небольшого, но сплоченного воинского коллектива предстает перед читателем нелегким, но важным и полезным. И. Уйвари, сам опытный офицер-воспитатель, со знанием дела пишет о жизни и службе венгерских воинов, показывает суровую романтику армейских будней. Книга рассчитана на широкий круг читателей.
Боги катаются на лыжах, пришельцы работают в бизнес-центрах, а люди ищут потерянный рай — в офисах, похожих на пещеры с сокровищами, в космосе или просто в своих снах. В мире рассказов Саши Щипина правду сложно отделить от вымысла, но сказочные декорации часто скрывают за собой печальную реальность. Герои Щипина продолжают верить в чудо — пусть даже в собственных глазах они выглядят полными идиотами.
Роман «Деревянные волки» — произведение, которое сработано на стыке реализма и мистики. Но все же, оно настолько заземлено тонкостями реальных событий, что без особого труда можно поверить в существование невидимого волка, от имени которого происходит повествование, который «охраняет» главного героя, передвигаясь за ним во времени и пространстве. Этот особый взгляд с неопределенной точки придает обыденным события (рождение, любовь, смерть) необъяснимый колорит — и уже не удивляют рассказы о том, что после смерти мы некоторое время можем видеть себя со стороны и очень многое понимать совсем по-другому.
«Голубь с зеленым горошком» — это роман, сочетающий в себе разнообразие жанров. Любовь и приключения, история и искусство, Париж и великолепная Мадейра. Одна случайно забытая в женевском аэропорту книга, которая объединит две совершенно разные жизни……Май 2010 года. Раннее утро. Музей современного искусства, Париж. Заспанная охрана в недоумении смотрит на стену, на которой покоятся пять пустых рам. В этот момент по бульвару Сен-Жермен спокойно идет человек с картиной Пабло Пикассо под курткой. У него свой четкий план, но судьба внесет свои коррективы.
Тэру Миямото (род. в 1947 г.) — один из самых «многотиражных» японских писателей, его книги экранизируют и переводят на иностранные языки.«Узорчатая парча» (1982) — произведение, на первый взгляд, элитарное, пронизанное японской художественной традицией. Но возвышенный слог пикантно приправлен элементами художественного эссе, философской притчей, мистикой и даже почти детективным сюжетом.Японское заглавие «Узорчатая парча» («Кинсю») можно перевести по-разному, в том числе и как «изысканная поэзия и проза».
Ёсиюки Дзюнноскэ (1924–1994) — известный писатель так называемой «третьей волны» в японской литературе, получивший в 1955 г. премию Акутагава за первый же свой роман. Повесть «До заката» (1978), одна из поздних книг писателя, как и другие его работы, описывает частную жизнь, отрешённую от чего-либо социального, эротизм и чувственность, отрешённые от чувства. Сюжет строится вокруг истории отношений женатого сорокалетнего мужчины Саса и молодой девушки Сугико, которая вступает в мир взрослого эротизма, однако настаивает при этом на сохранении своей девственности.В откровенно выписанных сценах близости, необычных, почти неестественных разговорах этих двух странных любовников чувствуется мастерство писателя, ищущего иные, новые формы диалогизма и разрабатывающего адекватные им стилевые ходы.
Лауреат престижных литературных премий японская писательница Масако Бандо (1958–2014) прославилась произведениями в жанре мистики и ужасов, сумев сохранить колорит популярного в средневековой Японии жанра «кайдан» («рассказы о сверхъестественном»). Но её знаменитый роман «Дорога-Мандала» не умещается в традиционные рамки современного «кайдана», хотя мистические элементы и играют в нём ключевую роль. Это откровенная и временами не по-женски жёсткая книга-размышление о тупике, в который зашла современная Япония.
Содержание:ЛОУЛАНЬ — новеллаПОТОП — новеллаЧУЖЕЗЕМЕЦ — новеллаО ПАГУБАХ, ЧИНИМЫХ ВОЛКАМИ — новеллаВ СТРАНЕ РАКШАСИ — новеллаИСТОРИЯ ЦАРСТВА СИМХАЛА — новеллаЕВНУХ ЧЖУНХАН ЮЭ — новеллаУЛЫБКА БАО-СЫ — новеллаВпервые читатель держит в руках переведенную с японского языка книгу исторических повестей и рассказов, в которых ни разу не упоминается Япония. Более того, среди героев этих произведений нет ни одного японца. И, тем не менее, это очень японская книга. Ее автор — романист, драматург, эссеист, поэт, классик японской литературы XX в.